Волшебники Гора (ЛП)

— Что же я сделал неправильно? Что же я сделал неправильно? — причитал толстяк на сцене.

Он встал на ноги и снова поднял переднюю стенку и прикрепил её к поднятой стенке слева.

— Что же я сделал неправильно? — простонал он, поднимая и закрепляя правую сторону. — Я не понимаю.

Затем актёр обошёл ящик и поднял заднюю стенку, прикрепив её к двум боковым. Наконец, он поднял с пола плетёную крышку и уложил на ящик сверху.

— Что же я сделал неправильно? — вопросил он снова.

— Вы не призвали волшебника! — выкрикнул какой-то парень из толпы.

— Чего? — удивлённо переспросил толстяк.

— Ну точно! — воскликнул кто-то в зале. — Помните! Вы же вызывали прежде, объявляя своё желание, что вам может помочь в вашей дилемме, только некий волшебник, который мог бы унести её далеко и преподать ей немногое из того, чем должна быть рабыня!

— Ну да! — кивнул актёр. — Да! Всё верно! Было такое.

— Возможно, тот мужчина с Ананго, ваш друг, — продолжил говоривший, — услышал вас и сделал так, как Вы попросили из лучших побуждений.

— Думаешь это возможно? — спросил у него толстяк.

— Конечно, возможно! — убеждённо заявил тот.

— И что же я, в таком случае, должен сделать? — поинтересовался актёр.

— Попробуйте попросить его снова! — предложил зритель.

— Конечно, — поддержал его другой человек из толпы.

— Вы думаете, что он вернёт её мне? — спросил толстяк.

— Наверняка, — заверил его тот, зритель который всё время пытался помочь ему в этом вопросе.

— Он же — ваш друг, — напомнил ему другой.

— Это я думаю, что он — мой друг, — развёл руками артист.

— Но попытаться-то стоит, — заметил первый товарищ.

Согласно кивнув, толстяк поднял взгляд вверх и воззвал:

— О, Саба Бороко Свазилу, старинный друг, если Ты можешь услышать меня, и если это был Ты, кто унёс мою малышку Лицию, возможно для её обучения и улучшения, пожалуйста, верни её мне теперь!

Такие имена, конечно, не имеют ничего общего с реальными именами ананганацев, но в них действительно присутствуют несколько подобных гласных звуков, и, соответственно, в таких случаях, как этот, товарищами, вроде нашего толстяка, относящегося весьма небрежно к данному вопросу, часто выдаются за настоящие. Впрочем, вероятность того, что в зале присутствует кто-то из ананганцев была близка к нулю. Во всяком случае, я на это надеялся, ради здоровья лицедея.

Тишина. Кажется, зрители в зале даже дышать перестали.

— Ничего! — разочарованно сказал актёр на сцене. — Ничего!

Он уже отвернулся от плетёного ящика и махнул рукой, как вдруг тот покачнулся, и изнутри послышались удары. Ящик затрясся.

— Что это? — воскликнул толстяк, оборачиваясь.

Ящик раскачивался взад и вперёд.

— Господин! — послышался женский голос изнутри. — Господин, о мой любимый Господин, помогите мне. Я прошу Вас помочь мне, Господин! Пожалуйста, Господин, если Вы можете услышать меня, помогите мне! Помогите мне!

— Откройте это! — закричал мужчина из зала.

— Откройте это! — послышались нетерпеливые голоса со всех сторон.

Толстяк отбросил крышку и вперился взглядом внутрь, затем отшатнулся назад, словно в удивлении.

— Покажи нам! Покажите нам! — зазвучали мужские крики из толпы.

Стремительно, трясущимися как от волнения руками, он отстегнул запоры по сторонам и откинул переднюю стенку. Зрители ахнули от удивления и восхищения. В ящике, ограниченная торцевыми и задней стенкой, лежала рабыня Лиция, на которой теперь из одежды осталась лишь рабская тряпка. Корме того, она оказалась закована в сирик.

Она была возбуждающе соблазнительной, просто мечтой об удовольствии, одним своим видом способной заставить сильного мужчину кричать от радости и плясать от торжества.

Зрители, сидевшие на скамьях повскакивали с мест, криками и аплодисментами приветствуя появившуюся рабыню.

Да, женщина того стоила. Тем более что теперь не могло остаться ни малейших сомнения относительно форм её фигуры. Её хоть сейчас можно было отправлять с этой сцены на сцену аукциона, где она, даже не снимая короткой бесстыдной тряпки обхватывающей её бёдра, могла разжечь воображение и похоть мужчин. К тому же было заметно, как она двигалась лёжа на плетёной поверхности, в беспомощном желании и в стальном захвате сирика, с металлом на шее, на запястьях и лодыжках, соединённым между собой в единое целое поблёскивающими цепями.

— Волшебник вернул её! — воскликнул кто-то в зале.

— И она теперь выглядит гораздо лучше, чем тогда, когда он унёс ее, — засмеялся другой мужчина.

В этот момент её хозяин резким рывком сорвал с неё тот жалкий лоскут ткани, не более чем насмешку над одеждой, но который обеспечивал женщине некоторую защиту её прелестей от похотливых мужских взглядов. Тряпка отправилась в полёт за кулисы, сопровождаемая одобрительным гулом толпы.

— Кажется, что теперь у меня новый господин, — заметила голая женщина, немного ёрзая.

Слова Лиции были встречены дружным смехом публики. Её вытряхнули из ящика, и она свалилась на колени. Уже стоя на коленях, рабыня повернулась к аудитории и объявила:

— Теперь я точно знаю, что у меня новый господин!

На этот раз смех зазвучат ещё громче.

— Ну и где Ты была? — потребовал ответа толстяк.