Волшебники Гора (ЛП)

Полемаркос, если это был действительно он, подумалось мне, должен быть очень уверен в своей безопасности, раз он решился так войти в Ар. Я не думал, что Убар Коса Луриус из Джада, поступил бы столь же опрометчиво. Впрочем, Луриус, вообще крайне редко покидал окрестности своего дворца в Тельнусе. А вообще, ни для кого не секрет, сколь многие триумфы в гореанской истории были испорчены болтом ассасина.

— Вижу его! — сообщил я Марку.

— Я тоже, — кивнул он.

Феба привстала на цыпочки, цепляясь за руку Марка, и изо всех сил пытаясь бросить взгляд поверх плеча своего господина. Её стройное, соблазнительное тело натянулось как тетива. Девушка вытягивала шею, но, насколько я смог понять, мало что смогла рассмотреть. Зато, я отметил, как прекрасно смотрится на её горле плотно подогнанный ошейник. Надо признать, что это простое стальное кольцо с замком, необыкновенно усиливает привлекательность и красоту женщины.

Через мгновение большой двуногий тарларион, в золочёной броне, с полированными когтями, натёртой до блеска чешуёй, повернулся и замер перед знаменосцами. Следом за ним подошли несколько других тарларионов, столь же великолепных, но несколько меньших ростом, и с более слабой бронёй, зато с более мощными всадниками. Мирон, или тот, кто действовал от его имени, перекинул ногу через круп своего ящера, и вставив её в стремя, висевшее чуть ниже основного, дополнительное стремя предназначенное для оставления седла, или наоборот для подъёма на него, и сошёл на мостовую. Было любопытно посмотреть на человека, о котором я столько слышал, но ещё ни разу не видел. Это был высокий мужчиной, в золотом шлеме с плюмажем, а также в золочёном плаще. Из оружия на его поясе был обычный гладий, короткий меч, наиболее распространённое оружие гореанских пехотинцев, и кинжал. Однако в седельных ножнах, имелся и более длинный клинок, двуручный ятаган, довольно полезное оружие для поражения других всадников. А вот копья или пики в специальном тубусе седла не было. Наконец, мужчина снял свой шлем и вручил его одному из своих телохранителей. Мирон оказался довольно красивым длинноволосым товарищем. Помнится, когда-то он находился под влиянием смазливой рабыни Люсилины до такой степени, что чуть ли не консультировался с ней по вопросам государственной важности. В результате, она оказалась посвящена в слишком многие тайны. Дошло до того, что её влияния на Полемаркоса стали бояться, и за расположение этой девки конкурировали даже свободные мужчины. Одно её слово или взгляд могли означать грань между карьерой и опалой, между честью и позором. А потом Дитрих из Тарнбурга принял кое-какие меры, и она была похищена и доставлена в его руки раздетой, как любая другая рабыня. Потом, он выпотрошил из неё всю сколь-нибудь важную информацию. А когда от бывшей наперсницы Мирона осталась только смазливая рабская оболочка, лихой капитан переименовал её в «Лючиту», превосходное имя для рабыни, надо признать, а главное очень отличающееся от престижного имени «Люсилина», которое, возможно, украсило бы даже свободную женщину. Кстати, Дитрих отдал её одному из своих самых низких солдат, в качестве рабыни для удовольствий и работы. В последний раз я видел её, будучи в Брундизиуме, среди прочих невольниц, принадлежавших разным наёмникам из отряда капитана, который тогда идентифицировал себя как Эдгар из Тарнвальда. Понятия не имею, где может быть сейчас этот Эдгар из Тарнвальда вместе со своими людьми. Подозреваю, что к настоящему времени Мирон уже пришёл к пониманию того, что долгое время был покладистым простофилей, одураченным хитрой женщиной, к тому же, бывшей всего лишь рабыней. Не думаю, что это произойдёт с ним снова. Наверняка у него теперь появились намного лучшие идеи относительно полезности и назначения женщин.

Мирон, а теперь я полагал, что это действительно был он, в сопровождении двух офицеров, каждый из которых нёс какой-то пакет, поднялся на платформу.

Серемидий приблизился к нему и, вытащив свой меч из его ножен, повернул его, и протянул Мирону, рукоятью вперёд.

— Мирон не принял меч! — прокомментировал мой сосед.

Действительно, Полемаркос, великодушным жестом, возразил оружие Серемидию, и тот, верховный генерал Ара, вложил его обратно в ножны.

— Ура Ару! Ура Косу! — прошептал мужчина стоявший неподалёку.

Толпа замерла, поскольку в следующий момент Серемидий протянул руку к Талене, и подвёл её к Мирону.

— Бедная Талена, — прошептал какой-то мужчина, не отрывая глаз от склонившей голову женщины.