Волшебники из Капроны

Так ни в чем и не разобравшись, Тонино поднялся на ноги. Его слегка пошатывало, и, чтобы чувствовать себя устойчивее, он оперся ладонью о золоченую панель. В ней тоже ощущалась ворсистость — кроме тех мест, где были золотые вкрапления. Но золото это было каким-то плоским, недостаточно твердым — вроде, подумал Тонино, и никакое другое сходство ему не пришло на ум, — вроде краски. Он провел рукой по якобы резной панели. Сплошной обман. Даже не дерево. Резьба просто намалевана — коричневые, синие, золотые мазки. Его похититель старался казаться богаче, чем был на самом деле. Только плохо это получалось.

На другом конце комнаты зашевелилась Анджелика Петрокки; шатаясь и медленно подымаясь на ноги, она тоже коснулась рукой нарисованной резьбы. Очень боязливо и осторожно Анджелика повернулась и посмотрела на Тонино.

— Теперь вы меня отпустите, да? Пожалуйста... — сказала она.

Голос у нее чуть дрожал, и это показало Тонино, что она очень напугана. Он тоже был напуган, что только теперь осознал.

— Я тебя отпустить не могу, — откликнулся он. — Не я тебя похитил. Ни тебе, ни мне отсюда не уйти. Здесь нет дверей.

Вот оно — то самое, что было с этой комнатой неладно. Но как только он произнес эти слова, так тут же пожалел, что не промолчал. Анджелика разрыдалась. И от ее рыданий Тонино тоже впал в панику. Нет дверей! Он заперт в картонной коробке с девчонкой Петрокки!

Возможно, он и сам вопил во всю глотку — все может быть. Когда он опамятовался, в руках у него был один из изящных стульев и он колотил им по ближайшему окну. Ничего страшнее с ним не бывало! Стекло в окне не поддавалось. Оно было сделано из какого-то резинового вещества, и стул от него отскакивал. Рядом Анджелика Петрокки, не переставая вопить, била подсвечником по соседнему окну. За окном, по ту сторону, Тонино ясно видел вытянувшийся в струнку молодой кипарис, освещенный вечерним солнцем. Значит, они в одной из богатых вилл вокруг дворца! Ну так выпустите же нас! Немедленно выпустите! Он поднял стул и что было сил жахнул им по окну.

На окно он не произвел никакого впечатления, а вот стул развалился на куски. Две плохо приклеенные ножки отвалились, остальное попросту раскрошилось. Халтурная работа, подумал Тонино, бросил его на лжековер и схватил следующий. На этот раз, для разнообразия, он атаковал простенок. Куски стула разлетались по комнате, пока в руках Тонино не осталось раскрашенное сиденье — раскрашенное под вышивку, как пол был раскрашен под ковер. Тонино стал таранить им стену — раз, раз, еще раз. Появились большие коричневые вмятины. И что еще лучше — стена ходила ходуном; от нее шел глухой гулкий звук: она явно была полой и сделана из дешевого материала. Тонино бил по ней и орал. Анджелика била по стене и по окну подсвечником и не переставая вопила.

Остановил их ужасный грохот: казалось, кто-то обрушивает на потолок сотни громовых ударов. А они, Тонино и Анджелика, были внутри барабана. Уши не выдерживали оглушительных раскатов. Анджелика уронила подсвечник и покатилась по полу. Тонино присел, скорчился и, зажав уши руками, смотрел на танцующую над ним люстру. Ему казалось, у него лопнет голова.

Стук прекратился. Наступила тишина: ни звука, кроме тихого всхлипывания, которое, скорее всего, подумалось Тонино, исходило от него самого.

Сверху — через потолок — прозвучал оглушительно громкий голос:

— Так-то лучше. Сидите тихо, иначе не получите еды, А коли еще что выкинете, будете наказаны. Понятно?

Тонино и Анджелика разом сели.

— Выпустите нас! — завопили они.

Ответа не последовало, только где-то далеко зашаркали чьи-то ноги. Владелец громового голоса, видимо, удалялся.

— Подлый трюк со всесильными чарами, — выдохнула Анджелика. Подобрав подсвечник, она с отвращением его рассматривала. Верхняя его часть была согнута под прямым углом по отношению к основанию. — Что это за место? — спросила она. — Здесь все такое хлипкое.

Они встали с пола и снова — в надежде найти разгадку — подошли к окнам. Снаружи были ясно видны несколько небольших пикообразных деревьев, за ними нечто вроде террасы. Но сколько бы Тонино с Анджеликой ни вглядывались, дальше им ничего, кроме странной синеватой мглы, которую прорезали один-два холма, ловивших на свои гладкие склоны лучи солнца, рассмотреть не удалось. Неба, казалось, совсем не было.

— Все это чары, заклятие, — сказала Анджелика, и, судя по ее голосу, она снова впадала в панику. — Чары, чтобы мы не смогли разобраться, где находимся.

Похоже, что так, подумал Тонино. Иначе как объяснить, почему из окон не открывается настоящий вид?

— Но я уверен, я знаю, где мы, — заявил он. — В одной из вилл в окрестностях дворца.

— Да, ты прав, — согласилась Анджелика. Панические ноты из ее голоса исчезли. — Больше я этой публике не завидую. У них все только показное.