Волшебники из Капроны

Зашуршали шелка: герцогиня спешила к столу. — Проклятье! — не удержалась она. — И совсем недавно! Я чувствую их запах даже сквозь эти сигары. Быстро! Они не могли уйти далеко. Скорее всего, ускользнули до того, как начали убирать комнату.

Ящик с грохотом вернулся в стол, принеся с собой пыльную темноту. Зашелестели шелка: обе дамы поспешно направились в зал с креслами; раздалось негромкое, но решительное «бах», и дверь захлопнулась.

— Как ты думаешь, мы попались? — прошептала Анджелика.

— Нет, — сказал Тонино.

Он был уверен: герцогиня не заметила, где они прячутся. Но теперь, судя по только что услышанному звуку, они вновь взаперти, и в голове у него не рождалось ни одной идеи, как эту дверь открыть.

Тем не менее даже в запертой комнате было больше простора по сравнению с узкой щелкой у задней стенки письменного стола. Анджелика и Тонино проталкивались, протискивались и продирались сквозь узкую щель, пока в конце концов не выбрались наверх. Прежде чем их глаза привыкли к дневному свету, Тонино стукнулся ногой о громадное, с телеграфный столб, перо, после чего споткнулся о нож для разрезания бумаги, этакую плиту из слоновой кости. Анджелика налетела на фарфоровую статуэтку, стоящую у заднего края стола. Статуэтка закачалась. Качнулась и Анджелика. И обхватила статуэтку руками. А когда у нее перестали слезиться глаза, увидела, что сжимает в объятиях фарфорового мистера Панча — нос, красный балахон и все прочее, — которому она вполне под пару: они одного размера и роста. На другом конце стола красовалась фарфоровая Джуди.

— Никуда нам от них не деться! — посетовала Анджелика.

Письменный стол был покрыт гладкой красной кожей, очень легкой для ходьбы, и застлан листом белой промокательной бумаги, ступать по которой было еще удобнее. Перед столом находился стул с обитым чем-то красным, под стать столешнице, сиденьем. Тонино сразу сообразил, что они с легкостью на него спрыгнут. Еще легче спустятся вниз, цепляясь за ручки ящиков стола. С другой стороны, рояль, с которого стирала пыль горничная, стоял рядом с письменным столом, и сразу за роялем было окно. До окна от рояля всего один широкий шаг. Правда, окно закрыто, но с его шпингалетом, видимо, справиться будет легко, если только они до него дотянутся.

— Посмотри! — сказала Анджелика, с отвращением показывая на рояль.

На крышке инструмента выстроилась целая вереница Панчей и Джуди. Одна пара представляла собой двух кукол на подставках, очень старинных и ценных на вид; еще одна пара была явно из золота; и еще одна — две весьма искусно вылепленные из глины статуэтки: Панч, выглядевший этаким хитроватым мужланом, и Джуди, как это ни непристойно, похожая на герцогиню. Ноты, лежащие на пюпитре открытого рояля, имели заголовок: «Арнольфини. Панч и Джуди. Сюита».

— По-моему, мы в кабинете герцога, — сказала Анджелика.

И оба покатились со смеху.

Все еще похихикивая, Тонино ступил на рояль и двинулся по клавиатуре к окну. «До-си-ля-соль-фа», — запели клавиши.

— А теперь назад! — захохотала Анджелика.

Тонино пошел назад — «фа-соль-ля-си-до» — почти в истерике.

И тут дверь отворилась, и кто-то стал быстро спускаться по ступенькам. Анджелика и Тонино не нашли ничего лучшего, как застыть на месте, надеясь, что их примут еще за одну пару статуэток Панча и Джуди. Хорошо, что вошедший был чем-то очень занят и озабочен. Швырнув на стол пачку бумаг и даже не взглянув на две новые фигурки, он поспешил назад, мягко закрыв за собою дверь.

— Ффью! — присвистнула Анджелика.

Они вернулись на стол и с интересом взглянули на бумаги. В лежащей сверху было написано:

«Донесение. Кампания началась в 08.00. Войска продвигаются на всех фронтах, отражая вторжение. Тяжелая артиллерия и резервисты выступают в поддержку. На Пизанском фронте большие потери. Замечен флот — пизанский? — движущийся в устье Вольтавы».

— Война! — воскликнул Тонино. — Почему? — Это все герцогиня. Это, конечно, она втянула нас в войну, — сказала Анджелика. — А нашим семьям запрещено творить военные заклинания! Тонино, нам во что бы то ни стало нужно выбраться отсюда. Мы должны сообщить им, где находятся слова к «Ангелу».

— Но зачем герцогине поражение Капроны? — спросил Тонино.

— Не знаю. Только в ней есть что-то дурное, вот это я знаю. Тетя Белла говорила, что поднялся ужасный тарарам, когда герцог решил на ней жениться. Ее никто не любит.

— Пойдем посмотрим, сумеем ли мы открыть окно, — предложил Тонино.

Он снова двинулся по клавиатуре: «до-си-ля-соль-фа-ми-ре».

— Тихо. Тсс, — почти прошептала Анджелика.