Волшебники Маджипура

Дантирия Самбайл с неожиданной для его массивной фигуры скоростью уже мчался к нему с поднятым топором и саблей наготове, для того чтобы нанести ей второй, решающий удар. Престимион чуть отступил в одну сторону, сделал четкий пируэт и ринулся навстречу своему огромному противнику. Он оказался совсем вплотную к прокуратору, и тот не сумел ударить его топором, зато Престимиону удалось изящным движением вонзить острие клинка прямо в подмышку Дантирии Самбайлу, проткнув сразу и нерв, и мышцу, и сухожилие.

— Ха! — от неожиданности и боли вскрикнул Дантирия Самбайл. Его рука разжалась, и топор с громким стуком упал на землю. Но у него хватило присутствия духа и свирепости для того, чтобы не растеряться и нанести Престимиону плашмя клинком сабли, которую он держал в другой руке, ужасный удар, чуть не сломавший ему ребра. От удара у Престимиона перехватило дыхание, он на секунду потерял ориентировку и, пошатываясь и чуть не падая, отступил на пять-шесть шагов. Когда в глазах у него прояснилось, он увидел, что противник, предвкушая триумф, тяжело бежит к нему, угрожающе размахивая саблей. Но движения были неловкими — видимо, прокуратор не слишком хорошо владел левой рукой. Престимион, содрогнувшись от боли в ушибленном боку и той раны, которую ему ранее нанес Мандралиска, поднял меч и сделал несколько выпадов, целясь прямо в сердце Дантирии Самбайла. Тот вынужден был опустить саблю, чтобы защититься. И затем, неуловимо быстрым движением изменив направление атаки — этот финт, пожалуй, заставил бы зааплодировать самого Септаха Мелайна — Престимион ударил острием по внутренней стороне руки прокуратора, оставив на ней глубокую ярко-красную полосу от запястья до локтя.

Оружие Дантирии Самбайла со звоном упало на землю. А Престимион немедленно приставил острие к мягкому жирному горлу противника чуть ниже подбородка.

— Давайте, — хриплым, но спокойным голосом произнес прокуратор, — кончайте дело, кузен.

— Какое это доставило бы мне удовольствие, — ответил Престимион. — Но нет. Нет, кузен, нет.

Только не это. Не убийство безоружного, даже этого. Он не мог. Весь его гнев улетучился. Хватит убийств. К тому же Дантирия Самбайл, каким бы чудовищем он ни был, почему-то пользовался любовью жителей своего родного Зимроэля. Престимион не хотел, чтобы, когда он станет короналем, миллионы обитателей Зимроэля питали к нему ненависть.

Он увидел, что из хаоса поля битвы к нему направляется верхом его брат Абригант в сопровождении Руфиела Кисимира из Малдемара и еще четырех-пяти своих земляков. Они вели с собой Мандралиску. Дегустатор яда был ранен, его руки были связаны за спиной, по щеке стекала кровь. Он угрюмо смотрел вокруг, как будто был готов при первой же возможности извергнуть на всех струю яда.

Заметив Престимиона. упершего меч в горло Дантирии Самбайла, они пустили своих скакунов галопом и в мгновение ока очутились рядом. Абригант схватил прокуратора за одну окровавленную руку, Руфиел Кисимир за другую — и резко завернули их за спину пленному.

— Бей, брат! — крикнул Абригант. — Чего ты ждешь?

— Он еще не дожил до смерти, — негромко ответил Престимион, опуская меч, и перевел дух, кривясь от боли и потирая ушибленный бок. — Заберите его, свяжите и поставьте рядом с ним надежную охрану. Он отдохнет немного в туннелях Сангамора, а затем предстанет перед судом. А умрет не сегодня и не от моей руки. Возьмите и его дегустатора яда. Но проследите, чтобы их держали подальше друг от друга. — С этими словами он повернулся и пошел прочь, а Дантирия Самбайл, разинув рот, провожал его изумленным взглядом.

— Мы полностью разбиты; в этом не может быть никакого сомнения, — сказал Навигорн. — Нашей армии больше не существует, а есть толпа, которая не может даже понять, куда бежать. Люди Престимиона почти полностью окружили нас и знают, что победа на их стороне. Я видел убитого Фархольта, и Фаркванора, и многих других. Мы должны пойти к Престимиону и сдаться ему, прежде чем еще очень многие, в том числе и мы с вами, расстанутся с жизнью.

Корсибар поднял на него недоверчивый взгляд.

— Что? Сдаться? И это советуете вы, Навигорн?

— Я не вижу для нас никакого другого выхода.

— Но это же не первое проигранное нами сражение в этой войне.

— Это поражение самое тяжелое. И на сей раз он возьмет нас обоих в плен вместе со всем вашим советом.

— Вижу, вы больше не называете меня «мой лорд». Навигорн печально махнул рукой.

— Что я могу сказать? Мы бросили свои кости, и они легли против нас.

Игра окончена, Корсибар.

Этого нельзя было снести просто так. В первом порыве гнева Корсибар чуть не обнажил свой меч против Навигорна. Но все же сдержал свою руку и лишь сказал холодным и суровым голосом:

— Я все еще корональ, Навигорн. О том, чтобы сдаться, не может быть и речи. А вы уволены с моей службы.

— Да, — ответил Навигорн, — я уволен.