Волшебники Маджипура

Санибак-Тастимун зашевелился, как будто намеревался предпринять какие-то действия. Свор, не сводивший с него глаз, сделал в воздухе указательным и большим пальцами угрожающий колдовской жест. Су-сухирис сразу же замер, как статуя. Фаркванор, весь вид которого говорил о крайней степени негодования, также сдерживал себя. Все взгляды обратились к Корсибару.

А Корсибар все так же сидел с застывшим лицом и остекленевшим взглядом. Вид у него был такой, словно перед ним находится смертельно ядовитая змея, изготовившаяся к гибельному броску, или же что он попал во власть ночного кошмара и не в состоянии ни защититься от призрачной угрозы, ни убежать от нее.

Ведь Дантирия Самбайл самым жестоким образом высмеял и оскорбил его в его же собственном тронном зале. И все же он, судя по всему, не осмеливался показать, что оскорблен. Свор пытался понять, в чем тут дело. Вероятно, в том, что Корсибар все еще не был уверен в том, что похищенная корона крепко держится на его голове, и не решался пока пойти против воли наглого, грубого и опасного прокуратора Ни-мойи, обладавшего колоссальной мощью и способного, если его спровоцировать, на любые совершенно непредсказуемые действия. Но независимо от причины Корсибар казался парализованным перед этой чудовищной демонстрацией полного презрения к его власти.

От изумления Свор даже затаил дыхание. Нет, он решительно не мог заставить себя поверить во все это, хотя всего какой-нибудь час назад, перед тем как отправиться в покои короналя, Дантирия Самбайл рассказал о своих намерениях.

Ну, а прокуратор все так же спокойно и плавно, убаюкивающим тоном продолжал свои речи:

- Мой лорд, я намереваюсь сразу же покинуть эти места и все же довести до конца свою совершаемую от вашего имени поездку в Зимроэль и поэтому предлагаю такой план: поручить графу Септаху Мелайну и герцогу Свору безотлагательно забрать принца Престимиона из Замка и доставить его в Малдемар, где он на покое сможет восстановить свои силы после перенесенных лишений. После чего - я непоколебимо уверен в этом - будут приложены все усилия для того, чтобы убедить принца принести присягу вашему высочеству и действовать в дальнейшем, как подобает законопослушному подданному вашего высочества, и наверняка эти усилия окажутся успешными.

Дантирия Самбайл подчеркнуто широким жестом сделал перед Корсибаром знак Горящей Звезды и низко поклонился.

- Желаю вам доброго дня, мой лорд, и непрекращающихся успехов всему вашему царствованию. - С этими словами он повернулся к выходу.

Корсибар, к которому все еще не вернулся дар речи, слабым жестом подал знак, означавший окончание аудиенции, и, обмякнув, откинулся на спинку трона, Свор, испытывающий искреннее восхищение Дантирией Самбайлом, - тот только что продемонстрировал бесшабашную смелость такого рода, которую маленькому герцогу крайне редко доводилось видеть - смотрел на прокуратора с изумлением и опаской.

А после этого они вышли, оставив на троне полураздавленного происшедшим Корсибара, - Свор, Септах Мелайн и Дантирия Самбайл - и никто не сделал попытки задержать их, и Престимион получил свободу в дар от своего жестокосердного родственника прокуратора. Но все до одного участники действа знали, что за этот "подарок" придется заплатить хорошую цену.

Когда они так же благополучно миновали ворота Замка и повернули в сторону Малдемара, прокуратор сказал бледному и измученному Престимиону:

- Вам не кажется, кузен, что мы теперь находимся в состоянии войны с Корсибаром? Ведь, конечно же, он не смирится с тем, что я только что сделал. Собирайте свою армию, и я займусь тем же.

3

Все время, которое прокуратор провел в замке Малдемар, он сам и его многочисленная свита ели и пили подобно стаду жадных сопящих хаббагогов, вторгшихся в поле сочных молодых посевов. А через неделю Дантирия Самбайл отправился на западное побережье Алханроэля встречать войска, которым заблаговременно отправил с курьерами приказ готовиться к отплытию со своего континента.

- Я клятвенно обещаю вам огромное войско, подобного которому еще не знал этот мир, - высокопарно заявил прокуратор Престимиону. - Вашими генералами станут мои родные братья Гавиад и Гавиундар, а лейтенанты, которые прибудут с ними, не имеют себе равных по воинской доблести.

Престимион был рад его отъезду. Он испытывал сдержанную, смешанную с любопытством привязанность к своему странному и безжалостному родственнику и, конечно, был благодарен ему за свое спасение, но вовсе не стремился к его обществу; тем более сейчас, когда чувствовал себя изможденным и слабым. А ведь ему предстояла тяжелая работа по составлению планов на будущее. В такое время общение с прокуратором потребовало бы от него лишь бесполезной траты столь скудных запасов энергии.