Волшебники Маджипура

- Замолчите, немедленно замолчите, Септах Мелайн! - резко прервал его Гиялорис. Он даже покраснел от возмущения. - Вы взялись рассуждать о вещах, в которых ровным счетом ничего не понимаете. Паутина, вы говорите? Чушь? Ах, как легко, должно быть, насмехаться над высшей мудростью, не имея о ней никакого представления.

- Ну, конечно, высшая мудрость... - иронически протянул Септах Мелайн.

Гиялорис игнорировал замечание и повернулся к Престимиону.

- И вы, принц, так же резко говорите обо всем этом. Скажите честно: неужели вы тайно договорились с Септахом Мелайном, что запретите колдовство, когда получите корону? Если нечто подобное имело место, то я прошу вас еще и еще раз подумать. Клянусь Повелительницей, Престимион, это вовсе не простая липучая паутина. К тому же уничтожить ее совсем не так легко, как может показаться.

- Успокойтесь, успокойтесь, милый Гиялорис, - отозвался Престимион. Идея запретить колдовство во всем мире принадлежит Септаху Мелайну, а не мне, и независимо от своего личного отношения к магии я никогда не упоминал даже о намерении предпринять подобную попытку.

- А как вы лично к ней относитесь? - настойчиво осведомился Гиялорис.

- Мое мнение вам хорошо известно, любезный друг. По мне, так все это волшебство - дурацкая и пустая забава, обыкновенное мошенничество.

Лицо Гиялориса еще сильнее потемнело от волнения.

- Мошенничество? Обыкновенное мошенничество, принц? И вы не видите в магии никакого смысла? О, Престимион, как же вы заблуждаетесь! Истинность высшего искусства тем или иным способом ежедневно получает подтверждения, Вы можете отрицать это, если вам так угодно, но ситуация ничуть не изменится.

- Возможно. Я не готов сейчас обсуждать данную тему, - промямлил Престимион, явно ощущая неловкость.

Ведь на самом деле до него со всех сторон то и дело доходили известия о необъяснимых событиях, фактически чудесах, которые вполне можно было бы рассматривать как результат действия магических сил. Но он упорно придерживался мнения, что всему происходящему можно найти то или иное рациональное объяснение, что предполагаемые чудеса обусловлены достижениями науки. За многие тысячи лет истории Маджипура значительная часть имевшихся прежде научных знаний была утрачена, но, возможно, какие-то из них за последнее время были восстановлены и нашли новое применение. Однако те, кто был несведущ в возможностях, предоставляемых разного рода техническими средствами, вполне могли счесть результаты их использования волшебством.

Кроме того, он был готов признать, что врууны и су-сухирисы обладают какими-то особыми способностями, не более волшебными, чем зрение или слух у других рас, и благодаря этим свойствам осуществляют действия, часть которых, с точки зрения человеческой расы, может сойти за чудеса. И это все. В общем-то, Престимион предпочитал уклоняться от обсуждения такого рода вопросов. Поэтому, когда разгоряченный Гиялорис попытался продолжить разговор, он властно поднял руку.

- Давайте закончим на этом, - с самой любезной улыбкой, на какую только был способен, предложил Престимион. - Думаю, что нет никакой необходимости устраивать дискуссию именно здесь и именно сейчас. Позвольте мне лишь сказать, - заранее прошу прощения, мой друг, если я невольно оскорбляю ваши убеждения - что при виде этих паразитов, столпившихся вокруг старика Пранкипина, я действительно испытывал чувство, очень похожее на сильнейшее отвращение, и был счастлив покинуть помещение. - Он энергично потряс головой, словно стремясь разогнать туман благовоний. - Пойдемте, Игры вот-вот начнутся. Нам уже пора быть на Арене.

Пройдя по поднимавшемуся вверх по нескольким уровням спиральному пандусу, они вовремя оказались на огромной открытой площади, которую Лабиринту подарил древний понтифекс Дизимаул. На ней с незапамятных времен проводились Понтифексальные игры.

Никто не знал, почему Дизимаул решил создать на одном из средних уровней Лабиринта огромное свободное пространство. Он ничего никому не объяснял, лишь холодно приказал снести имеющиеся постройки на площади в несколько акров1 и на их месте ничего не строить. Площадь Арены была столь велика, что, стоя на ее краю, нельзя было разглядеть противоположную стену. Потолок не поддерживали никакие дополнительные опоры, и этот факт удручающе действовал на многие поколения маджипурских архитекторов. Если кто-то кричал, сложив рупором руки, то приходилось добрую половину вечности дожидаться, пока эхо начнет возвращаться назад, а вторую ее половину выслушивать искаженные до неузнаваемости, но тем не менее громкие звуки.

1 Акр равен 0,4 га.

Арена традиционно оставалась пустой. Устав понтифекса Дизимаула запрещал строить на ней что-либо. Ни один из долгой череды наследовавших ему понтифексов не отменил этот закон, и столетие за столетием Арена все также бессмысленно и загадочно пребывала в сердце Лабиринта. Она оживала лишь после смерти очередного понтифекса - в Лабиринте не было иного места, где можно было бы провести традиционные Понтифексальные похоронные игры.