Волшебница на грани

Кабатчик принес десерт. Когда я запустила вилку в слоистую пахлаву с орехами и медом, в погребок вошел джентльмен совершенно северной наружности. Бледный и светловолосый, он выглядел угрюмым и больным. На лацкане его пиджака красовалась золотая брошь в виде нефтяной качалки, и я подумала, что это один из инженеров, добывающих олеум. Количество золотых перстней на руках было таким же, как у местных — пальцы едва не ломались.

Незнакомец сел за наш столик, не дожидаясь приглашения, всмотрелся в лицо Генриха и сделался еще бледнее. Потом он спросил:

— Так вы все-таки выжили, ваше высочество?

— Я был в то время совсем в другом месте, — ответил Генрих. Незнакомец понимающе кивнул.

— Рад видеть вас живым. Чем наше агентство может вам помочь.

— Вернуть мне мою корону, — произнес Генрих. — Справитесь?

Лицо незнакомца словно треснуло, выпуская улыбку.

— Справимся, — заверил он. — Сложные случаи как раз по нашей части. Меня зовут Анри Амиль. Я вам помогу.

Из погребка мы отправились на переговоры в такую затертую и неприметную контору, что было страшно смотреть. Возле входа прямо на земле сидел оборванец, постукивая плошкой для подаяния, рядом с ним собака грызла мосол. Он мазнул по нам таким взглядом, что я сразу поняла, что это не просто попрошайка. Амиль замешкался, вынимая из кармана мелочь, и Генрих поинтересовался:

— А то помпезное здание на улице Хамадди? Отец, помнится, говорил, что это ваш главный центр.

Амиль улыбнулся. Монетки зазвенели в плошке, и оборванец затянул какую-то унылую песню.

— Это наш архив. Можете, кстати, заглянуть в свободное время. Недавно рассекретили бумаги по делу тамерского посланника, убитого при штурме посольства. Удивительные стихи он писал, оказывается!

Я невольно вспомнила о Грибоедове.

Вскоре мы оказались в длинном сумрачном коридоре, и Амиль, толкнув одну из дверей, приказал:

— Побудьте пока здесь, миледи. Мы скоро вернемся.

«Проверка», — поняла я.

Всю обстановку комнаты составлял стул. Я села и, не в силах избавиться от ощущения чужого взгляда, стала читать про себя стихи. Когда-то я на спор выучила «Гамлета», и с тех пор это помогало мне сосредоточиться и взять себя в руки.

Да и время можно скоротать.

Проверка заняла около часа. Когда Амиль заглянул за мной, то я заметила, что он выглядит гораздо спокойнее, чем раньше. Вскоре мы уже сидели в крошечном кабинете, пили кофе, и Генрих рассказывал о том, как оказался в клетке. Амиль слушал и водил указательным пальцем по ладони, словно записывал что-то важное. Поймав мой заинтересованный взгляд, он коротко ответил:

— Мнемотехника, миледи. Откуда вы, кстати?

— Это вторая часть нашей истории, — произнес Генрих и тут же спросил: — А что, видно, что миледи не из Аланберга?

Амиль рассмеялся.

— Ну разумеется! Походка, манера держаться и смотреть, да и такая одежда для нее непривычна. Вы, конечно, стараетесь соответствовать, миледи, но от вас за версту разит чужачкой. Не просто человеком из другой культуры. Я бы сказал, что вы вообще из другого мира, хотя это, конечно, невозможно.

— И что мне делать? — нахмурилась я, чувствуя, как краснею.

— Тренироваться и наблюдать, — сказал Амиль. — Обыватели не обратят на вас внимания, они не поднимают головы от земли. Но вот профессионал всегда заметит и заинтересуется, — он пощелкал по ладони и спросил: — Итак, что же во второй части?

Генрих сделал паузу, словно собирался с духом и боялся, что ему не поверят.

— Людмила действительно из другого мира. Андерс использовал магию для того, чтобы перетащить ее сюда.

Левая бровь Амиля едва заметно дернулась. Я невольно залюбовалась тем, как он владеет собой.

— Для чего же? — поинтересовался он.

— Андерс хотел, чтобы я убила короля, — ответила я. — Его величество Виттан был окружен магической защитой, и советник Андерса решил, что я способна ее пробить.

Амиль провел ладонями по коленям, словно стирал написанное, и некоторое время всматривался в меня. Я почувствовала себя даже не обнаженной — он будто заглядывал мне под кожу.

Сердце вдруг заколотилось чуть ли не у горла. Теперь мне стало по-настоящему страшно.

— Что ж, — негромко сказал Амиль. — Пожалуй, я готов вам поверить. И вы действительно волшебница?

— Она смогла открыть зеркала, — с искренней гордостью произнес Генрих, и бровь Амиля снова дернулась.

— Даже так… — кажется, он наконец-то оценил меня по достоинству. — Серьезно, серьезно. Вы понимаете, что она оружие? И довольно опасное?

Генрих улыбнулся какой-то беззащитной и очень искренней улыбкой.

— Она спасла мне жизнь. Это все, что я понимаю.

Амиль откинулся на спинку стула и какое-то время сидел молча, а потом сказал:

— Что ж, это, конечно, удивительно, но ваша история все проясняет. Я, помнится, очень удивился, когда вы затеяли общение с хелевинцами. Король их ненавидит, а принц завязывает контакты, причем почему-то исключительно с магами, и его отец об этом не в курсе.

Генрих нахмурился.

— То есть, хелевинцы могли нанести тот удар?

Амиль прикрыл глаза.