Волшебное свечение Ладоги

Письмо 9

Июнь 1959 г.

Здравствуй, моя милая Ассоль.

Вот и добрался я до приморского города Геленджика. Трудно мне здесь, потому как каждая улица мне напоминает о маме и Сашке, каждый цветок акации. В этом году она цветет особо красиво, хотя, может быть, после ненавистного снега и полярной ночи я так соскучился по морю и солнцу, по цветению деревьев, что все мне кажется особенно прекрасным. Я дышу воздухом маленького Геленджика и не могу надышаться. Словно голодающий человек не может наесться. Как же прекрасна жизнь, как она чудесна, а люди не ценят ее или начинают это делать, только когда теряют. Страшно. Я решил, что больше и минуты не потрачу на скуку и жалобы. Как только отчаяние вылилось из меня в виде слез, там, на полу маленького кабинета в Норильлаге, когда мне зачитывали решение комиссии о моей реабилитации, я понял: это Господь дает мне второй шанс прожить жизнь счастливо.

Про Сашку пока тишина. Одно узнал, что был он в местном детском доме до шестнадцати лет. Там мне рассказали, что после он пошел работать в порт Новороссийска и учиться в школу рабочей молодежи. Правда, ни там, ни там про него не слышали. Эта неразбериха мне, конечно, не нравится, но самое главное, что я на месте. Буду потихоньку узнавать у людей, спрашивать, возможно, он поехал дальше, в Крым. Пока же я устроился работать в порт грузчиком, снял угол. Пиши мне по этому адресу.

Боюсь даже спросить тебя, ведь столько событий произошло. Сохранились ли у тебя записные книжки моего отца? Вернее, моего деда? Что с ними?

Люблю тебя безмерно, твой Грэй

Глава 19 Не ходите, дети, вы в метель гулять

Беата оторвала глаза от пожелтевших листков и уставилась в ноут, часы на экране показывали за полночь. Вновь вспоминая сегодняшний странный вечер, Беата задумалась.

После их душевного разговора с Агнией в комнате они торжественно вернулись в гостиную. Великая актриса была, видимо, и впрямь великой, потому как ни одним жестом, ни одним словом не показала своего расстройства. А может быть, и не было никакого расстройства. Возможно, нервы у нее были настолько железные, а чувство собственной значимости настолько огромное, что и в свои девяносто у нее не было ни грамма сожаления о случившемся.

Конечно, блистательный подарок Мишеля, а возможно, Агнию в нем, все встретили аплодисментами.

Максим понимал, что остался один, кто не сделал подарок, поэтому, не дожидаясь приглашения, вручил ей огромный горшок, из которого торчал маленький стебелек.

– Вот, мама, вам, – сбивался он, – это акация, специальный сорт, комнатная. Я помнил, что вы любите запах акации.

– Спасибо, Максим, – с чувством сказала Агния, – спасибо, что помнил, спасибо, что заранее позаботился.

Было видно, что Мишелю так же, как и Максу, позаботившемуся заранее, было обидно, что похвала в их сторону была намного скромнее.

И вот тогда Агния сделала то, от чего у Беаты даже сейчас по спине бегали мурашки. Она жестом остановила Эллу, направляющуюся к ней, видимо, с желанием поздравить, и сказала:

– А теперь я хочу послушать подарок от Беаты.

В комнате повисла пауза, было слышно только, как Дуня вешает игрушки на елку, постукивая ими друг о дружку.

– Я могу прочитать Бродского, – решила выкрутиться она, воспользовавшись приобретенными в институте знаниями.

– Терпеть не могу этого диссидента, – скривилась Агния.

– Или Пастернака, – торговалась Беата, – но учтите, пою я из рук вон плохо, даже Дуня делает это лучше меня в сто раз.