Волшебное зеркало Тимеи

Но зеркало Тимеи… Оно хранит образ Элемера и мою молодость… Я вспомнила предостерегающий сон… Мне нельзя расставаться с зеркалом. Ни за что. Я успею!

— Всего на одну минутку! — со слезами умоляла я.

— Ну, хорошо, — поколебавшись, произнес Юра, и машина помчалась на Упряжную.

Ветер усилился, и дождь вдруг полил как из ведра. По дороге побежали барашки. Раздался сокрушительный удар грома, и темное небо разрубила, словно огненным топором, ослепительно сверкнувшая молния.

— Ну и погодка… — пробурчал юный агент, разворачивая машину возле дома номер тридцать девять.

— Я быстро… — шепнула я, вылезая из нее и бросаясь по тропинке к перекладине на рогах.

— Я жду, — кивнул он. — Прошу тебя, скорее!

Не отвечая, я раздвинула мокрые кусты сирени, подбежала к двери и вынула ключ.

Я только возьму со стола зеркало.

И сразу назад…

Еще от входной двери я увидела его разлитый мягкий свет. Зеркало озаряло весь дом сиреневыми струящимися волнами.

Дождь бил в окна с неистовой силой, ветер выл, как подстреленный зверь…

Неровный сиреневый отблеск упал на отрывной календарь и осветил сегодняшнюю дату.

Тридцатое июня. Суббота.

Суббота…

Над диваном мерно шли заведенные часы.

Без одной минуты двенадцать. И сейчас наступит воскресенье.

Ночь с субботы на воскресенье… Дождливо и ветрено… Слабая мысль сверкнула в голове… Не об этом ли хотела сообщить Тимея?..

В саду послышались чьи-то громкие голоса и начали стремительно приближаться звуки грубых шагов, словно к дому направлялся строй солдат.

Я схватила зеркало и устремила в него ищущий взгляд. Выходи, любимый мой, не прячься!

Из глубины осколка высветилось его лицо — с тонкими чертами и родинкой над губой. Зеркало было теплым, как живое. Его острые грани не кололи, а гладили мою руку. И вдруг отражение шевельнулось и ожило. Элемер отбросил прядь волос и посмотрел мне прямо в глаза!

— Марина! — услышала я голос, звонкий, словно апрельский ручей. Любимый, желанный мой принц смотрел на меня из бальной залы и как будто ждал каких-то моих слов. Очень важных слов!

Шаги меж тем стали громче и тяжелее, и топот раздался уже на крыльце, сотрясая хрупкую входную дверь. В окне заметались тени.

— Элемер! — вскричала я, задыхаясь от страха и отчаянья. — Я люблю тебя! Будь же со мной — сегодня и всегда!

Дверь распахнулась, и в проеме показалась фигура Юры Каверина в белой официантской рубашке. Она решительно шагнула ко мне.

— Молчи! — свирепо приказал он. Глаза его сверкали безумием.

За Юрой маячили суровые темные очертания тех, кого он привел с собой на подмогу.

И тут случилось невообразимое. Зеркало вспыхнуло, запылало, стало таким горячим, что не удержать в руках, и я резко отбросила его в сторону двери.

Упав, оно разлетелось на множество крошечных сверкающих осколков; один из них попал в Юру, и он, расширив глаза, словно от невыносимой боли, вдруг стал выцветать и вытягиваться, превращаясь в бесплотное отражение.

Из сияющего света возникло яркое облако, и из середины его вышел Элемер.

— Молчи… молчи… — угасающим голосом прошептал Юра. Голова его бессильно откинулась набок.

Не договорив, официант содрогнулся всем телом и в следующее мгновение рухнул как подкошенный. Раздался звон, словно его ставшее легким и прозрачным тело разбилось вдребезги.

Из распахнутой двери хлынул яростный порыв ветра. Он взвился по комнате, поднимая с пола осколки стекла и засасывая их в себя, как в воронку торнадо.

Проделав это, ветер взметнулся обратно к двери и исчез за ней.

«Это Юра из агентства!..» — догадалась я.

— И я люблю тебя, Марина! — произнес Элемер, приближаясь. — Я полюбил тебя, как только увидел. Я всегда буду с тобой!

Горячий жар этих вырвавшихся слов обдал мое лицо, пробежался по волосам, по рукам и ногам, по всей моей старушечьей оболочке. Страшная огненная боль пронзила меня с головы до пят. Я вытянула вперед свои ладони и не узнала их — кожа стала белой и ровной, а ногти засияли как полированные. Давно забытая молодая легкость во всем теле подняла меня от земли, словно с плеч упал неимоверный груз.

Элемер подбежал ко мне и заключил в свои объятия, целуя кончики волос. Он был настоящий, живой, из плоти и крови. Его глаза горели, он сжимал мои руки и повторял:

— Ну, вот и все, родная… Испытания позади. Мы, наконец, свободны от его чар!

От двери слышались стоны рассыпающихся отражений, раненных осколками зеркала Тимеи, но они тонули в бешеном свисте ветра и шуме дождя, а постепенно стихли совсем. От них поднялся легкий серый дым, но вскоре и он рассеялся в воздухе.

И мы остались одни.

Стоя посреди скромно обставленной комнаты, не в силах оторваться друг от друга, не в силах надышаться и осознать эту долгожданную истину, мы были счастливее всех на свете!

Мы свободны!

И теперь вместе и навсегда.

Мой принц, мой брат, восход и закат,

Я знаю, знаю, где райский сад.

Мой принц, мой брат, но если судьба –

То с Вами, с Вами — хоть в рай, хоть в ад…

Наконец, я вышла из его сплетенных рук и подбежала к покосившемуся комоду. Из тусклого зеркала на меня глянула настоящая Марина Обручева — юная, ясноглазая, с короткими волосами, черными как смоль.