Волшебные истории французской деревни

Выскочила из дома любопытная мадам Лиса, а за нею и Лисонька...

Мсье Заяц встретил толпу жителей на площади, снял с плеча свой дробовик и пошел сзади с намерением отстреливаться, если на них кто-нибудь неожиданно нападет...

В толпе гул стоял

Одни кричали о чуде возвращения молодости.

А другие уверяли, что Старую Брюзгу, наверное, из-за денег убили, а вместо нее появилась какая-то самозванка!..

От этой разноголосицы всё совсем запуталось, стало совершенно непонятным, и мурашки забегали по спине у многих...

Мсье Барсук даже крепко обнял мадам Козу, потому что она так дрожала от страха, что он испугался: а вдруг она в обморок упадет!

Судья Филин, услышав громкие голоса, неторопливо вышел на крыльцо.

Тим шел за ним со своей дудочкой в руке. С высокого крыльца он заметил сзади толпы под высоким цветущим каштаном притаившуюся Лисоньку, спрыгнул со ступенек и стал незаметно пробираться туда, где была она.

— Что случилось? — судья оглядел взволнованную толпу.

Ему объяснили. Судья Филин внимательно посмотрел на незнакомку-самозванку, глаза у него стали еще больше... Он узнал!

— Я всегда подозревал, Агнесс, что ты выкинешь что-нибудь невообразимое! — сказал он, покачав головой. — Как тебе это удалось?!

Теперь уже не старая, а молодая Енотиха засмеялась:

— Узнал! Даже имя мое помнит! А ведь сто лет меня по имени не называл! И еле-еле здоровался!

Толпа жителей закричала:

— Ура! В нашей деревне — чудо! Ура!

Юная Енотиха обернулась к толпе и весело помахала всем, а потом стала посылать воздушные поцелуи...

— Конечно, чудо! Я просто этого желала всей душой — вот оно и случилось! — кричала она, чтоб ее было слышно всем.

Судья Филин поискал глазами Тима и не увидел его. Он теперь был почти уверен, что мелодия дудочки может исполнять затаённые и очень сильные желания.

Конечно, это была только догадка, но судья был мудр и наблюдателен, а поэтому легко мог соединить причину и следствие. Кроме того, то, что с ним самим произошло, — его быстрое и неожиданное исцеление, — очень помогло ему в его рассуждениях и догадках...

Судья Филин спустился с крыльца и подошел к танцующей от радости и возбуждения юной Енотихе:

— А что ты будешь делать со своей молодостью, Агнесс?! Ты ведь опять ее, как и прежде, впустую профукаешь, и опять станешь Старой Брюзгой! — сказал он с сожалением.

— Ну, уж нет! — дерзко заверила его она. — Я поеду в Париж! До свиданья! Нет, прощайте! — крикнула она толпе и побежала останавливать какой-нибудь автомобиль, чтоб добраться до Парижа на попутной.

Уже садясь в шикарный ситроен, она крикнула издалека всем-всем:

— Я еще очень удачно выйду замуж!

Судья Филин подошел к ней и огорченно покачал головой:

— Одумайся, Агнесс! Плывущие за море меняют небо, а не душу! — процитировал какого-то мудреца судья. — А тебе, Агнесс, надо душой измениться, чтоб обрести счастье!

— А ты ни капельки не поумнел с юных лет, — насмешливо выкрикнула она. — Ты и тогда всё учил меня, как жить!

— Я любил тебя и желал тебе счастья! — тихо сказал судья.

— Ах, не говори глупостей! — и, впорхнув в ожидавший автомобиль, спросила у водителя: — Вы в Париж? Я — тоже!

Она захлопнула дверцу машины — и укатила!

— Всё-таки что это было? Чудо или не чудо? — волновались жители деревни, ожидая толкового ответа от мудрого судьи Филина.

— Конечно, это некоторым образом чудо! — скучным тоном сказал судья. — Но многие чудеса можно теперь объяснить с научной точки зрения, — продолжал он степенно и уверено, — так что это, может быть, уже и не чудо совсем...

И он обрушил на их головы столько ученых слов и философских материй, что всем стало постепенно очень неинтересно и толпа незаметно растаяла, тем более, что было уже поздно...

Мудрый хитрец-судья только этого и хотел: нехорошо, когда все только и толкуют о чудесах и ждут чуда. Это — расслабляет волю!

Конечно, это ожидание чуда нехорошо только для взрослых, молодежи так просто необходимо, просто вменяется в обязанность мечтать о чудесах, думал судья Филин, когда пошел искать Тима.

Судья торопился: надо было Тиму объяснить, что происходит у них в деревне, когда он играет на дудочке.

И вообще надо было совместно решить, как быть с этой чарующей музыкой дальше...

Судья даже обдумывал вариант покупки той флейты, которая так пленила Тима. А дудочку, может быть, спрятать и держать до трудных времен, если они вдруг наступят?

Но Тима не было на улицах, не было дома, не было у мсье Жана. Не ходить же поздним вечером по деревне и громко звать его?

Судья решил отложить встречу на утро...

***

А Тим и Лисонька убежали от всех и в это время сидели у речки недалеко от бузинного куста.

— Солнышко! — робко сказал Тим.

Лисоньке эти слова музыкой показались, она сжалась, притихла, а Тим опять прошептал:

— Солнышко моё!.. Рыженькая моя!..

Эти слова сами были чудом. И то, что с ними происходило, само по себе тоже было чудом... И ни в каких других чудесах ни Тим, ни Лисонька не нуждались. Они сидели, глядели на серебряную гладь речки и были абсолютно счастливы.

— Мы всегда будем вместе? — спросил Тим шёпотом.