Волшебные миры Хаяо Миядзаки

Возможно также, что этот «синдром» связан с более широким чувством вины, которое Миядзаки испытывал за относительное благополучие своей семьи во время войны, а может, и за действия японцев в целом. Это подтверждается в беседе режиссера с Токико Като. Певица разделяет левые политические взгляды Миядзаки и замужем за бывшим главой радикальной студенческой организации, процветавшей в 1960-х гг.

Несмотря на то что дискуссия была открытой, она оказалась довольно интимной, и не только в отношении тем фильма, но и личных и политических убеждений Миядзаки. Режиссер несколько раз упоминает чувство вины, а потом вдруг заявляет: «Если говорить о чувстве вины, оно последовательно развивается во мне – за мою семью в Японии, за мой дом, а затем за Японию в мире, Японию в Азии»[207].

Для Японии, у которой по-прежнему проблемы с военным прошлым, это очень примечательное заявление. Но потом Миядзаки говорит нечто еще более поразительное и откровенное: «В этом возрасте я всё больше вспоминаю свое детство и свое прошлое. А потом, когда я расставляю эти воспоминания по местам, то понимаю: «А, так вот что сформировало меня». И в то же время воспоминания пронизаны чувством вины, и если я потеряю это чувство, то, как мне кажется, я потеряю самое важное в себе. Я даже ощущаю, что именно чувство вины меня по-настоящему поддерживает».

В ответ на это Като восклицает: «Так вот в чем источник вашей энергии!» – а Миядзаки говорит: «Я должен принять все части своего Я»[208].

Когда я прочла эти слова, то почувствовала, что наконец поняла одну из самых важных, мрачных и прекрасных воздушных сцен в «Порко Россо», где Марко объясняет (в той или иной степени), из-за чего превратился в свинью. Эту сцену стоит описать подробнее.

Ночь. Марко вернулся в свое убежище на острове, еле удрав от фашистской полиции в Милане, куда он ездил чинить самолет на небольшом семейном заводе. Он привез с собой Фиолину, молодую племянницу владельца завода, которая стала отличным механиком. Однако, к их взаимному огорчению, Фиолину оценили не за ее инженерные способности. Вместо этого она стала потенциальным призом в воздушном соревновании между Марко и надоедливым американским пилотом Кертисом, который влюбился в нее (ранее его отвергла Джина). Марко утверждает, что у него нет романтических планов в отношении Фиолины, но он не сможет себе простить, если она станет невестой этого «американского осла», как он любезно называет Кертиса.

Далеко за полночь Марко сидит и перебирает боеприпасы для предстоящего воздушного боя, который станет кульминацией фильма. Волны ласкают берег, Фиолина дремлет в спальном мешке. Взглянув на Порко спросонья, она вдруг видит его человеческое лицо – это красивый молодой человек с римским профилем и шелковистыми усами, – но, когда она окликает его и он поворачивается, мы снова видим лицо свиньи. Собравшись с духом, Фиолина спрашивает Марко: «Почему вы превратились в свинью?» – этот вопрос хотели задать ему все окружающие с тех пор, как он вернулся с Первой мировой.

Сначала он отвечает уклончиво: «Не знаю…»

Потом они еще разговаривают, и Фиолина даже предлагает поцеловать его, потому что волшебный поцелуй может превратить его обратно в человека (на что Марко реагирует с ужасом), и он соглашается рассказать ей эту историю. Эта история, волшебная и загадочная, – самое подробное из объяснений, услышанных Фиолиной и зрителями фильма.

В классическом стиле кадров воспоминаний в кино экран темнеет, музыка становится всё громче, а Марко неспешно затягивается сигаретой и начинает рассказ. Мы видим группу самолетов, разбросанных по пронзительно-синему небу. «Дело было в последнее лето войны…» – произносит Марко.

Он рассказывает, что его друг Беллини тогда только что сыграл свадьбу, где он был свидетелем, и не успели они погулять, как отпуск кончился и пришлось вернуться в небо (томбогаэри – буквально «поворот стрекозы»), и тут они сразу попали под обстрел. Марко описывает суровый бой («трое висели у меня на хвосте, как бульдоги»), но по сути сцена лирическая. Под медленную музыку мы видим кружащие в бою самолеты, как в воздушном балете, а звук моторов соответствует описанию Марко, который говорит, что они жужжат «словно мухи».

«Под конец из наших остался только я один… – он вздыхает, – подумал, вот мне и конец», – и вспоминает, как вдруг очнулся в самолете в облаках, пронизанных белым светом, и увидел «странное облако», протянувшееся через всё небо. Мы видим это облако, напоминающее длинный след от самолета, высоко над головой Марко, который дрейфует в самолете на «поле из облаков». Марко не может сдвинуться с места, а вокруг него другие самолеты начинают подниматься в небо. В одном из самолетов он замечает Беллини, который неуклонно поднимается ввысь, и кричит: «Беллини! Так ты жив?» Но Беллини не отвечает, его самолет всё поднимается, а Марко кричит: «Как же ты бросишь Джину, что с ней будет?»