Волшебные одежды

Но дни шли за днями, месяцы за месяцами, а никто не возвращался. А тем временем нам пришлось пасти нашу корову на берегу Реки, прямо за домом. Наверное, поэтому она и не подхватила коровью чуму, когда остальные коровы разболелись. Хэрн твердо уверен, что причина именно в этом. Той зимой с Реки часто наползал туман и накрывал пастбище. Наша корова, кстати, преспокойно паслась в этом тумане, — но люди говорили, будто туман принес с собой болезнь. Когда коровы начали умирать, а нашей все было хоть бы хны, на нас принялись косо поглядывать.

Хэрн от этого просто бесился. Он говорил, что наши односельчане — узколобые придурки. Хэрн уверен, что в мире все происходит из-за каких-то реальных причин, а проклятия, невезение, духов и богов он к реальным причинам не причисляет.

— И почему, спрашивается, они винят нас в том, что их несчастные коровы дохнут? — возмущался Хэрн. — Видите ли, потому, что мы оскорбили Реку! Почему же, в таком случае, с нашей коровой все в порядке?

Робин попыталась утихомирить его.

— Хэрн, милый, а ты не думаешь, что с нашей коровой все может быть в порядке потому, что о нас заботятся наши Бессмертные?

— Вонь текучая! — возмутился Хэрн и с таким презрительным видом вылетел из дровяного сарая, что Робин отправилась на кухню, плакать, — она вообще часто плачет, — и даже я подумала, не поплакать ли. Но я плачу мало, и вместо этого я пошла к Утенку, поговорить. С Робин особо не поговоришь, а Хэрн чересчур рассудительный. Утенок же еще маленький, но с головой у него все в порядке.

— Хэрн не верит в Бессмертных, — сказалУтенок. — Потому, что их нельзя разложить по полочкам и объяснить.

— Тогда почему он не убежал в армию? — спросила я. — По-моему, потому, что поклялся перед Бессмертными.

— Да потому, что он увидел, что такое эта армия, — сказал Утенок. — И кроме того, Бессмертных ведь вправду не объяснишь.

— Так что, ты тоже в них не веришь? — спросила я. Я была потрясена. Ну ладно — Хэрн! Но Утенок ведь младше меня! И кроме того, мы в этот момент стояли прямо перед Бессмертными, и они должны были слышать слова Утенка.

Утенок посмотрел на меня.

— В такие вещи верят не потому, что их можно объяснить, — сказал он. — Как бы то ни было, они мне нравятся.

И мы с любовью посмотрели на наших трех Бессмертных. Двое из них старые. Они хранились в папиной семье на протяжении многих поколений. Я помню, как глазела на них, еще когда лежала у очага в колыбели. Хэрн говорит, что я не могу этого помнить, но это трудности Хэрна. А я помню, и все. При свете очага кажется, будто Младший улыбается — хотя днем его лицо даже не разглядишь. Его вырезали из какого-то розового камня, и камень здорово истерся. Видно только, что Младший играет на флейте — а больше ничего и не разберешь. А Один еще старше. Тут вообще не поймешь, какой он из себя — ясно только, что он выше Младшего. Он сделан из темного камня с блестящими крапинками, но каждый год, побывав в огне, он изменяется. А Леди сделана из твердого шероховатого дерева. Когда отец только-только вырезал ее — это случилось вскоре после рождения Утенка, — она была светлой, словно шляпки грибов. Но с годами она потемнела и стала цвета каштана. У Леди красивое и доброе лицо.

Утенок хихикнул.

— Они куда красивее, чем полено дяди Кестрела!

Я тоже рассмеялась.

Все жители Шеллинга держали дома совершенно ужасных Бессмертных. По большей части это были изображения Реки. Ну, считалось, что это ее изображения. У дяди Кестрела это был кусок деревяшки, которая когда-то попала в сети к его отцу. Больше всего эта деревяшка походила на одногого человечка с руками разной длины, — ну, а чего еще требовать от полена, которое приплыло по Реке? — но дядя Кестрел никогда с ней не расставался. Он даже взял ее с собой на войну.

Я очень хорошо все это помню. Шло начало года — лишь недавно миновал самый короткий день, — и в ту ночь грянул мороз. Такого мороза не было за всю зиму. Я замерзла. Я даже проснулась среди ночи оттого, что замерзла. Мне приснился папа. Приснилось, будто он позвал меня откуда-то издалека и сказал: «Танакви, просыпайся и слушай внимательно!». А больше я ничего не услышала, потому что проснулась. А потом несколько часов не могла уснуть. В конце концов мне пришлось забраться под бок к Робин, так я замерзла.

Если судить по рассказу дяди Кестрела, папа умер именно той ночью. Конечно, трудно сказать наверняка, но мне так кажется.

А потом пришла та ужасная болезнь. Почти все жители Шеллинга переболели, а кое-кто из маленьких детей умер. От Реки очень скверно пахло. Даже Хэрн признал, что эту болезнь и вправду могла принести Река. Было куда теплее, чем обычно в это время года, и вода в Реке стояла низко, и была какая-то затхлая, странного светло-зеленого цвета. Вонь доносилась до нашего дома, и от нее было никак не избавиться. Робин постоянно жгла в очаге чеснок, чтобы хоть как-то отбить этот запах. Мы все переболели, но не сильно. Когда нам стало получше, мы с Робин отправились посмотреть, здорова ли тетя Зара. А то ее что-то давно не видно было в саду.