Волшебный час

— А ты точно уступаешь это мне? — задохнулся от восторга Ляжки. — Это ведь ты нашел. — Да что ты, парень, неси ради Бога. Ты мне такую услугу окажешь. Мне уж куда дальше выслуживаться, я в отряде на хорошем счету. В последнее время я из кожи вон вылез, чтобы закрыть дело Бонни. Карбоун с Ши и так думают, что я объявил крестовый поход за восстановление доброго имени Бонни, а поскольку ее все равно оправдают, ты тоже окажешься героем. Я — брюхом чувствовал, что Ляжки не большой поклонник Робби, поэтому прибавил: я думаю, ты знаешь, что Курц наступает мне на пятки. Он хочет ее прищучить. Я был бы очень тебе признателен, если бы ты оказал мне содействие. — С нашим удовольствием, — расплылся Ляжки.

Вот и славно: мне необходим был кто-то, кто собственными глазами убедился в существовании замечаний и записки Сая. Я не думал, конечно, что Робби вернется и разорвет все на клочки. Но я бы не поручился, что он в случае чего не затеряет эти бумажки на денек-другой.

Я решил, что пожиратели болоньи с мясом, сыром и майонезом — этадие дружелюбные гуманоиды — всегда вызывали во мне симпатию, а потому, доехав до ближайшего кафе, купил пакет всякой всячины — чипсов, булочек, сосисок — и отвез их Ляжки. Подмазал, что называется. — Ого, — замычал он, — здорово, Стив, чертовски тебе благодарен. Давай я тебе деньги отдам. Ты уверен? Идет.

Дружба крепкая навек.

Муз залаяла, как только я подъехал к дому. Я так обрадовался, что усталость как рукой сняло. Я немедленно представил себе, как виляет хвостом собака, облизывает мне руки, а я бросаюсь в «ананасную» комнату, сажусь на краешек кровати, и Бонни обнимает меня, прижимает к себе, касается щекой моей щеки и шепчет: обними меня, пожалуйста. Мне ужасно захотелось, чтобы это произошло.

Я расправил плечи, выпрямился и потянулся всем телом. Со времен посещений Анонимных Алкоголиков я знал, как от утомления теряешь человеческий облик — захочешь выпрямиться и не сможешь. Я был не в том настроении, чтобы поддаваться соблазну страсти. Бросаться на нее я не стану. Все будет ласково, славно, с милыми разговорами.

Я прошел в дом, рассеянно потрепав Муз по холке, и проверил автоответчик. Звонила только Линн: «Наверное, ты ужасно занят. Спокойной ночи, Стив. Я люблю тебя, думаю о тебе. Завтра позвоню».

Это меня доконало: может, именно эта способность все понимать меня в Линн и раздражала? Ну хоть бы раз заорала: ты, эгоист, мать твою, тебе что, трудно найти пару минут и позвонить мне?! Но я тут же подумал: нет, ты должен ценить ее сдержанность, терпение и превосходство над тобой. Укрепившись в этой мысли, я отправился в комнату Бонни.

Она отложила книгу Стивена Кинга, которую читала до этого, на тумбочку. Она, видимо, приняла душ, вымыла голову. Ее волосы блестели от влаги, она гладко зачесала их назад и заплела в косу. Переоделась в чистую футболку, которую я принес ей из дому. И до самой шеи укрылась пледом, как будто твердо решила прожить остаток дней старой девой. Правда, из-под пледа все же просияла своей ослепительной улыбкой.

— Привет!

— Ну как дела? — Эх, береженого, конечно, Бог бережет. Но поскольку я успокоился, я мог позволить себе держаться непринужденно.

— Все нормально, — сказала Бонни, — правда, я тут, как ты помнишь, перетрусила. Я имею в виду, когда выдавала эти идиотские шутки про тюрьму. Но когда об этом задумаешься…

— А ты об этом не задумывайся. Всякое бывает. Выброси это из головы.

Звонок Линн прочистил мне мозги. Бонни — это максимум два моих следующих дня, а Линн — это весь остаток моей жизни. Одно только пугало меня: нам ведь придется провести ночь под одной крышей. Но я постараюсь это пережить. Я так вымотался за день, что скорее всего вырублюсь, как только сниму ботинки. Но меня мучила возможная перспектива развития событий: Бонни крадется по темному дому, залезает в мою постель и бормочет: пожалуйста, обними меня. И если она ко мне прикоснется — погладит мои плечи или прижмется бедрами — я ведь тогда съеду с катушек. Мне этого не побороть. У меня вспотели ладони. Я притворился, что разминаю мышцы кистей, и вытер руки о брюки. Я решил, что от греха запру дверь спальни на замок.

Я сел, предварительно отставив стул как можно дальше от ее кровати. Так-то оно лучше будет. Что-то я не мог с собой совладать.

— Я тебе сейчас расскажу про Линдси Киф, — сообщил я.

И рассказал ей в подробностях все, что узнал за день.

Она села в кровати, обхватив руками колени: ни дать ни взять, ребенок, у костра в летнем лагере, внимающий леденящей душу истории из жизни призрака. Я все ждал, что она скажет: отлично! Молодец!

А она покачала головой и сказала:

— Иди и выспись как следует. Тебе это необходимо.

— Что ты имеешь в виду?

— Утро вечера мудренее.

— А ты мне тут не указывай. Тоже мне, учитель жизни.

— Ты говоришь, что это версия против Линдси? — уточнила Бонни.

— У нее был мотив. Он хотел ее уволить.