Волшебный дневник (The Book of Tomorrow)

И он мне не приятель. Уэсли рассмеялся.

– Значит, ты знаешь, что я чувствую. Несмотря на все утренние неприятности, я улыбнулась.

Уэсли довольно быстро справился с замком. Мы вошли внутрь, и я тотчас увидела свою прежнюю жизнь, беспорядочное нагромождение предметов мебели из кухни, гостиной, моей спальни, поверх того, что осталось от игровой комнаты и спален для гостей. Эта декорация отлично подходила для сумятицы у меня в голове. Кожаные диваны, плазменные телевизоры, в общем, нелепая куча мебели, которая здесь выглядела бездушной дешевкой.

Но мне гораздо интереснее было другое: то, что Розалин и Артур тщательно прятали в гараже. Когда Уэсли снял простыни с кучи в дальнем углу, я была разочарована. Опять старая мебель, разрушенная временем, изъеденная мышами и пахнущая нафталиновыми шариками. Не знаю, что я ждала увидеть – труп или парочку трупов, станок для печатания денег, ящики с винтовками, тайный вход в пещеру с летучими мышами. Но я точно ожидала чего-то другого, а не кучу вонючих, пропахших нафталином деревяшек.

Тогда я вернулась к вещам из нашего бывшего дома. Вскоре и Уэсли последовал за мной, охая и ахая над чем-то, найденным им в ящиках. Устроив перерыв в изучении неизвестной жизни Артура и Розалин, мы уселись на диван, когда-то стоявший в гостиной, и стали смотреть фотографии в альбоме под хохот Уэсли над разными этапами моего взросления.

– Это твой папа?

– Да, – с улыбкой ответила я, глядя на счастливое, оживленное лицо моего отца, танцевавшего на свадьбе своего друга. Папа любил танцевать. И мог танцевать сколько угодно.

– Он тут молодой.

– Да.

– Что случилось?

Я вздохнула.

– Не говори, если не хочешь.

– Да нет, – сказала я, постаравшись проглотить комок в горле. – Просто он… взял в долг намного больше денег, чем смог вернуть. Он был девелопер, и очень удачливый. Владел собственностью по всему миру. Мы не знали, что он попал в беду. А он стал все продавать, чтобы выпутаться из долгов.

– И ничего вам не сказал?

Я покачала головой.

– Он был очень гордый. Ему, наверно, казалось, что он подвел нас. – Мои глаза вновь наполнились слезами. – Но я бы так не думала, правда, мне было бы все равно.

Вряд ли. Я представила, как папа пытается рассказать мне о том, что все продает. Конечно, мне не было бы все равно. Я бы плакала и рыдала. Я бы не поняла. Мне было бы страшно подумать, что скажут соседи. Как же обойтись без Марбейи летом и без Вербьера на Новый год. Я бы раскричалась, обозвала его всякими плохими словами, а потом убежала бы в свою спальню и хлопнула дверью. До чего же противной, жадной свиньей я была. И все-таки жаль, что он не дал мне шанса понять его. Жаль, что он не усадил меня рядом с собой и мы не поговорили, ведь мы могли бы что-нибудь придумать вместе. Какая разница, где жить – в одной комнате или в замке, – если бы мы могли не разлучаться.

– Сейчас мне все равно. Я бы предпочла, чтобы папа не умирал. – И я шмыгнула носом. – Ведь мы все равно остались ни с чем и папу потеряли. Я хочу сказать: какой смысл? Когда за неплатежи отняли дом, я подумала, это он виноват. – Я смотрела, как он играл с мамой в гольф, и у него было серьезное лицо, когда он искал взглядом мяч. – Они могли забрать все, но только не дом.

Я перевернула страницу, и мы рассмеялись. У меня нет четырех передних зубов на фотографии, где я обнимаю Микки-Мауса в Диснейленде.

– Ты не?.. Не знаю… Ты не злишься на него? Если бы мой папа так поступил, я бы…

Уэсли покачал головой, не в силах вообразить нечто подобное.

– Я злилась, – ответила я. – Довольно долго я ужасно злилась на него. Но последние несколько недель только и делаю, что пытаюсь представить, через что ему пришлось пройти. Даже в самое плохое время я бы на такое не решилась. Наверно, на него очень сильно давило отсутствие денег и он чувствовал себя жутко несчастным. Наверно, он думал, что попал в капкан и у него не осталось сил для жизни. И… когда он умер, у него больше ничего не могли забрать. Он защищал меня и маму.

– Думаешь, он сделал это ради тебя?

– Думаю, он сделал это по многим причинам. Конечно, они были неправильными, но только не для него.

– А ты очень храбрая, – сказал Уэсли, и я прямо посмотрела ему в лицо, стараясь не заплакать.

– Тоже мне, храбрая.

– Храбрая, храбрая, – повторил он, и наши взгляды встретились.

– Я наделала много дурацких, ужасных ошибок, – прошептала я.

– Ничего. Мы все делаем ошибки, – насмешливо отозвался Уэсли.

– Ты прав, и у тебя наверняка было больше ошибок, – добавила я, стараясь разрядить обстановку. – Похоже, ты почти каждый вечер делаешь разные ошибки с разными людьми.

Уэсли рассмеялся.

– Ладно, посмотрим, что Розалин тут прячет.