Волшебный двурог

А уравнение сейчас же засветилось справа сбоку красным огнем, чтобы Илья не путался! Затем (смотри хорошенько!) из прямой в новой вертикальной плоскости (опять же перпендикулярной к висящей в воздухе плоскости комплексных векторов) возникла еще одна парабола с уравнением:

z = 4² — у² — 8 · 4 = — у² — 16.

— 421 —

Теперь перед Илюшей было уже две параболы. Мнимий подошел совсем близко к этой высоковолшебной модели и мягким прикосновением своих волшебных пальчиков жестко скрепил эти две параболы так, что они оказались соединенными и своих вершинах, а плоскости их оказались перпендикулярными одна к другой.

— Видишь?- спросил Радикс. — Теперь смотри, что у нас будет получаться далее, когда мы начнем увеличивать постоянный член, то есть это твое q. Следи внимательно за этой фигурой из двух соединенных парабол, не отрывая глаз.

Вся эта сложная параболическая механика начала двигаться и прошла вверх на шестнадцать делений. Как только она остановилась, тотчас же сбоку справа засветилось ее уравнение красным огнем:

z² = x² — 8x + 16= (х — 4)².

А слева появилось еще одно уравнение (для другой параболы) — зеленое:

z = —у².

— Внимание! — громко провозгласил Мнимий. — Если теперь далее мы еще будем увеличивать ваше q, то первая наша парабола уже не будет больше пересекать плоскость (x + iy), но зато нижняя парабола пересечет ее как раз дважды, в двух точках, которые, по мере увеличения вашего q, будут разбегаться в разные стороны по прямой (х = 4). Вот вам, мой юный друг, настоящая, подлинная картина того, как могут возникать комплексные корни квадратного уравнения. Поняли?

— Ох! — произнес Илюша, утирая пот со лба. — Что-то такое я сообразил. Но вы бы хоть еще разок повторили!..

И снова перед Илюшей возникла вся эта волшебно-наглядная математическая интермедия с самого начала до самого конца. Теперь Илюша как будто стал разбираться.

— Но как странно они скреплены, эти параболы, — сказал он, — они ведь зацепились одна за другую, точно они надеты одна на другую, как вот… если взять две дуги… ну, самые обыкновенные, которые на лошадей надевают… да и поддеть их так, чтобы одна висела на другой. Верно я говорю или нет?

— Точно так! — отвечал равнодушно Радикс[35].

— А все-таки, — снова начал Илюша, — я прошу еще мне кое-что разъяснить. Про корни я теперь понял, но кое-что

— 422 —

более общее мне неясно. Вы, Мнимий, помогли открыть тайны… Но ведь вы сами — тоже изобретение математиков?

— Не совсем изобретение. Мы — открытие! Природа царит во всем мире, а у нее свои законы. Труд человеческий в значительной мере определяется этими же законами. Ведь не одни человек трудится — птица вьет гнездо, пчела строит очень точные шестигранные соты, паук плетет многоугольники паутины, крот строит тоннели и так далее. Человек с помощью математики изучает эти законы, и когда он открывает нечто новое в строении этих внутренних связей, неправильно говорить, что он что-то «изобрел». Он открыл то, что всегда лежало в основе некоторых явлений природы.

— Трудно понять, — произнес со вздохом Илюша, — как это такое: уравнение и природа? При чем тут природа?

— А когда вы бросаете камень, ведь он летит по параболе, не так ли? А парабола алгебраически — это квадратное уравнение. А те, кто путешествовал по Африке, рассказывают, что большие обезьяны, павианы, очень хорошо умеют бросать камни. Однако камень не рассуждает, кто его бросил — ученик седьмого класса или павиан, все равно он летит по параболе!

Илюша уставился на Мнимия и не знал, что отвечать.

— Ну как, Илюша? — спросил Радикс. — Долетел до тобя этот камушек?

— Не знаю! — ответил в недоумении Илюша. — С павианом действительно как-то странно получается…

— Крепись! — посоветовал Радикс. И добавил: — Был в древности такой философ, Платон. Он любил пересказывать речи другого философа, своего современника, Сократа. И вот в одном из сочинений Платона Сократ говорит, что человек разумный «будет заниматься астрономией, как и геометрией, для того чтобы ставить задачи разуму», но не будет терять время на прихотливо-изящные разглагольствования о красоте звездного неба. Нет, он будет «искать истину» в явлениях подобного рода. А истина эта, как легко догадаться, заключается именно в математических законах движения небесных светил. Задача оказалась необычайно трудной и, не взирая на все грандиозное развитие древнегреческой математики, грекам полностью одолеть ее не удалось. Решение было получено только в семнадцатом веке нашей эры. Как ты знаешь, эти решения были связаны в первую голову с именем Иоганна Кеплера, одного из великих основателей математического естествознания, на основе которого построена вся современная цивилизация.

— Итак?.. — переспросил Мнимий.

— Не знаю… — с усилием выговорил Илюша. — Как-то все это в голове не укладывается…

— 423 —