Волшебный камень

Понемногу Христина стала помогать ему и в этом несложном деле. Ее тонкие пальцы, более привычные к обращению с мелкими предметами, работали быстрее. Так они стояли на противоположных сторонах стола, и пальцы их часто касались, дыхание смешивалось, когда они наклонялись над столом, разглядывая какой-нибудь особенно интересный камешек. Он продолжал называть породы, и она постепенно узнавала, что рутил — бледно-желтый камешек, гранат — кроваво-красный, сфен — прозрачный, светлый, диопсид — почти черный. Иногда она, не выдержав, вскрикивала:

— Алмаз!

Но Нестеров только улыбался в ответ и называл поблескивавший под ее пальцами камешек:

— Нет, это горный хрусталь.

— Ну, это-то несомненно алмаз! — уже неуверенно, но все же с надеждой восклицала она, а он мельком взглядывал на ее ладонь, где красовался найденный ею блестящий прозрачный кристаллик, и спокойно говорил:

— Нет, это циркон. Если бы алмаз было так просто найти! Даже опытные приискатели иной раз ошибаются. Лукомцев из-за такой ошибки всю осень на реке бился, а собрал одни кварцы…

Больше всего ее возмущало кажущееся равнодушие, с которым он переживал эти, как ей думалось, страшные неудачи. А он посмеивался над ее горячностью и продолжал сбрасывать в снег горсть за горстью те камни, которые они с таким трудом отмыли из песка. Наконец она не выдержала и возмущенно спросила:

— И долго вот так приходится искать этот алмаз?

Он пожал плечами.

— Я, например, ищу уже четвертый год, а нашел всего лишь несколько кристаллов.

— Нет, я все-таки не понимаю, как можно столько мучиться из-за камня, — задумчиво сказала она. — Я бы не могла…

— А вы попробуйте разглядеть за камнем идею, — спокойно ответил Нестеров и продолжал безразлично отмечать: — Рутил, кварц, эпидот… Каждый что-нибудь да ищет!

Она насмешливо продолжила его мысль:

— Конечно, конечно. Один — счастья, другой — легкой жизни, третий — камешки…

— А вы попробуйте начать от камешка, — укоризненно сказал он. — Я ищу алмазы, другой пытается разложить атом, третий создает новые законы военной стратегии…

— Ну, это разные вещи!

— Нет, похожие. Иногда искателей постигает неудача. Но они шаг за шагом продвигаются вперед. И приходит час, когда завоеванное ими начинает служить человеку. А искателей больше всего в нашей стране. И сами-то вы разве не искатель? У меня — алмазы, у вас — лес.

— Как странно вы говорите, — задумчиво подняла она глаза на него, отвлекаясь на минуту от камешков. — Значит, я, лесовод двенадцатого квартала на реке Дикой, стою рядом с вами?

— Не только рядом со мной, — спокойно возразил он, — мы все делаем шаг вперед, в будущее. Походка у нас, конечно, у всех разная. Один шагает широко, другой робко, но все-таки мы все подвигаемся вперед в нашем познании мира…

Этот задушевный разговор под шуршанье камня, вдруг вспыхивавшего разноцветными огнями, когда их пальцы переворачивали и сбрасывали его, неожиданно сблизил их. Может быть, Христина никогда не задумывалась об истинной роли своего отшельничества в лесу, точно так же как не была до сих пор абсолютно убеждена в том, что Нестеров делает настоящее дело. В конце концов для каждого человека, мало знакомого с геологической работой, геология есть поиск привычных минералов — железа, золота, меди. Но отдавать всю жизнь камню — это уже что-то из ряда вон выходящее. И как бы ни убеждал Христину Нестеров, в ней все еще таилась червоточинка сомнения, порождаемая здравым смыслом. Известно, что в иных случаях этот здравый смысл весьма плохой советчик. Но когда она увидела себя в одном ряду с Нестеровым и поняла, что стоит в той же когорте открывателей, которая обогащает жизнь, ей стало неловко за свое скрытое недоверие и, в сущности, праздное любопытство, которое привело ее сюда. С этого мгновения она невольно опять полностью подчинилась ему в роли его помощницы.

Они закончили работу в сумерках. Горы гальки лежали возле стола, а алмаза так и не было.

Подул южный ветер. Речка вдруг зашумела тяжело и грозно. Снег начал темнеть на глазах. Только что он был белый-белый — и вот уже наливается влагой, особенно на горных склонах. Глухо и протяжно застонали деревья. И Сергей понял, почему Христина так настаивала на том, чтобы они прежде всего укрепили избушку.

Всю ночь разноголосо шумел лес. Сергей несколько раз просыпался, тревожно прислушивался к шуму. Он заметил, что Христина тоже не спит. Подумал о том, как трудно было бы одному переносить величавый гнев просыпающейся природы. Вот Христина лесной человек, но и ее тревожит страшная угроза, заложенная в самом существовании первобытной природы.

Однако Христина не показывала виду, что боится глухого рева воды, грохота леса, похожего на отдаленный прибой. Потом в эти шумы вплелся близкий, шуршащий и протяжно клохчущий, очень низкий звук. Сергей поначалу не понял, что это такое, но увидел при свете камелька, как Христина поднялась на своей постели и, не замечая, что Сергей не спит, улыбнувшись, сказала для себя:

— Глухари затоковали. Весна.