Волшебный корабль

– А мы с радостью отдаем. – Роника на какой-то миг пожалела, что гораздо раньше не заговорила о недостаче. «Нет. Неправильно и нечестно было бы вмешивать дела в нашу дружескую беседу!» Но теперь, как ни тяжело ей это давалось, она вынуждена была сказать. Ситуация была необычной, и она с трудом подбирала слова. – Мы признаем также, что в этот раз задолжали вам больше, нежели сумели собрать. – Роника вынудила себя держаться прямо и не дрогнув принять изумление, промелькнувшее в фиалковых глазах Каолн. – В нашей сегодняшней выплате не хватает двух мер. Мы просим присовокупить эту сумму к нашей следующей выплате, которую мы всенепременно отсчитаем сполна, включая сегодняшние две меры, и к ним еще четверть меры добавочного процента.

Воцарилось долгое молчание. Каолн размышляла. Обеим собеседницам было известно: законы Удачного оставляли ей изрядную свободу маневра в том, что касалось пеней за просроченную выплату. Роника готова была даже к тому, что злополучную недостачу потребуют выплатить в удвоенном размере, и надеялась сторговаться на несколько меньшем проценте. Вероятно, для этого потребуется вся ее смекалка и опыт… Но когда Каолн наконец заговорила, то от звуков ее негромкого голоса у Роники кровь в жилах застыла.

– Долг платежом красен, – произнесла Каолн старинную формулу. – Если не звонким золотом, то живой жизнью.

Сердце Роники сперва споткнулось, потом понеслось вскачь. Что могли означать эти слова? Она сурово напомнила себе, что торг есть торг, а стало быть, всегда можно столковаться на чем-то взаимоприемлемом. И, постаравшись, чтобы голос не очень дрожал, начала с наименее вероятного предположения.

– Я только что овдовела, – сказала она. – Но и будь мой траур уже завершен, вряд ли я могу подпасть под подобный залог. Я уже слишком стара, чтобы от кого бы то ни было рожать здоровых детей, Каолн. Я уже много лет назад потеряла надежду родить Ефрону нового сына…

Каолн осторожно заметила:

– У тебя есть две дочери.

– Одна замужем, а вторая сбежала из дому, – кивнула Роника. – Могу ли я пообещать тебе то, чем не в силах распорядиться?

– Так Альтия ушла из семьи?

Роника снова кивнула, ощутив знакомую боль. Боль неизвестности. Величайшее проклятие любой семьи, в которой есть моряки. Однажды кто-нибудь из них попросту пропадает, и домашние так и остаются в неведении, что за судьба его постигла.

– Я обязана задать этот вопрос… – Голос Каолн прозвучал почти виновато. – Того требует мой долг перед семейством. Не станет ли Альтия скрываться, не пустится ли в бега, дабы избежать исполнения нашего договора?

– Ты в самом деле должна была спросить, и потому я не стану таить обиды. – Как бы то ни было, Роника с большим трудом удержалась от леденящего тона. – Моя дочь Альтия – до мозга костей уроженка Удачного. Она пойдет на смерть, но не допустит нарушения семейного слова. Где бы она теперь ни была, коли она жива – это значит: она связана договором. И она знает об этом. Если ты сочтешь нужным истребовать залог и она об этом прослышит – она явится во исполнение клятвы.

– Так я и предполагала. – Голос Каолн вновь потеплел. Но дело есть дело, и она продолжала: – Еще у тебя есть два внука и внучка, и они связаны договором ничуть не в меньшей степени, нежели она. У меня у самой два внука и внучка. И брачный возраст для них уже не за горами.

Роника тряхнула головой и выдавила смешок:

– Мои внуки еще слишком малы. Придется ждать годы, пока девочка станет невестой, а мальчики – женихами. Единственный, кто скоро повзрослеет, ушел в море с отцом. И к тому же он посвящен Са согласно обету, – добавила она. – Вновь повторяю: могу ли я пообещать тебе то, чем не в силах распорядиться?

Каолн возразила:

– Совсем недавно ты с готовностью предлагала мне золото, которого у тебя покамест нет и в помине. Но будь то звонкая монета или живая жизнь – все дело в сроках, когда этот долг необходимо выплатить. И если мы изъявим желание обождать и позволить тебе самой установить время выплаты, ты, возможно, скорее придешь с нами к согласию о том, какова должна быть эта плата.

Роника взяла свою чашку. Та была пуста. Она поднялась и вежливо спросила:

– Согреть еще чаю?

– Если только он закипит быстро, – ответила Каолн. – Ибо рассвет не станет ждать, пока мы окончим наш торг, Роника. Сделка должна быть заключена – и как можно скорее. Совсем ни к чему, чтобы меня застали разгуливающей по Удачному средь бела дня. Слишком много развелось невежественного люда, который понятия не имеет о старинных договоренностях, связывающих нас воедино.

– Конечно. Конечно.