Волшебный корабль

Дверь в его любимую комнату оказалась закрыта, а из-за нее доносились приглушенные голоса. Мужские голоса. Два человека, а может, и больше. В голосах звучало нетерпение. Уж верно, эти типы разглядели в окно, как он подходил к заведению Беттель. Интересно, почему они не устроили засады наверху лестницы? Понадеялись, что их приятели справятся с ним и затащат к ним в комнату?

Поразмыслив, Кеннит решительно громыхнул в дверь кулаком.

– Поймали! – выкрикнул он хрипло.

И неприятели попались на удочку: какой-то недоумок тут же растворил дверь. Кеннит всадил ему кинжал в самый низ брюха и с силой рванул кверху. К сожалению, выпустить кишки не получилось, и даже хуже: кинжал и рука запутались в просторной рубахе. Руку Кеннит высвободил, а клинок пришлось оставить. Он отшвырнул раненого внутрь комнаты и сам прыгнул следом – навстречу шпаге второго. Тот неплохо встретил его выпад, отвел удар в сторону и ударил сам. «Ишь как мы фехтуем! Как вельможи… – пронеслось у Кеннита в голове. Вражья шпага едва не воткнулась ему в горло. – Что за показушная игра в благородство!»

Ему удалось быстро оглядеть комнату. В ней был еще один мужчина. Он с самым сосредоточенным видом сидел в его, Кеннита, кресле возле огня, и в руке у него был бокал кларета, но на коленях – хватило благоразумия! – лежала наготове шпага, вынутая из ножен. А на кровати распростерлась обнаженная Этта. На теле женщины и на простынях была кровь.

– Ага. Король Кеннит явился проведать свою даму, – лениво процедил человек в кресле. И указал бокалом на Этту. – Думается, она вряд ли готова тебя принимать прямо сейчас. Мы тут с нею целый день забавлялись, так что вряд ли она… скажем так – в настроении.

Он определенно хотел отвлечь внимание Кеннита. И почти преуспел. Почти. В следующий миг Кеннит преисполнился сокрушительной ярости. «Эта комната, всегда такая чистая и приятная, в почти спокойном доме Беттель… Здесь я наслаждался покоем. Но после сегодняшнего этому больше уже не бывать. Никогда не бывать. Они украли у меня это. Скоты!»

Краем уха он расслышал доносившиеся с улицы крики и шум. Все громче и громче… «Так. Надо побыстрее разделаться с тем первым, потом приколоть говнюка в кресле». Но только успел Кеннит схлестнуться с первым противником, как второй поднялся и тоже двинулся к нему со шпагой. Видно, ума хватило смекнуть: подрядился убить, так не делай вид, будто честно дерешься. Кеннит, со своей стороны, понял, что с одним клинком против двух он навоюет немного. До чего ж скверно, что пришлось бросить кинжал!

«И какая глупая получится смерть», – сказал он себе, отбивая одну шпагу своей, а вторую отводя рукавом. Хорошо хоть камзол был из плотной материи. Его противник, видя, каким образом он защищается, сменил тактику и принялся наносить режущие удары. Пришлось Кенниту пятиться. Он уворачивался и парировал, парировал и уворачивался – ему было уже не до того, чтобы нападать самому. Двое посмеивались, от души перебрасываясь шуточками – что-то там такое о королях, рабах и потаскухах. Кеннит не прислушивался, ему было некогда. Позволить себе отвлечься значило немедленно умереть. Все его внимание было накрепко приковано к двум шпагам перед лицом – и к людям по ту сторону блестящих лезвий. «Скоро придется выбирать, – понял он погодя. – Позволить им убить меня быстро – или ждать, пока я выдохнусь и они смогут играть со мной, как кошки с пойманной мышью?»

Он изумился не менее двоих нападавших, когда с кровати вдруг словно само собой взвилось стеганое одеяло и упало на одного из них. Пока убийца, ругаясь, выпутывался из одеяла, через комнату полетело и остальное белье: толстые пуховые подушки, развевающиеся простыни. Они путались в ногах, обвивали руки со шпагами. Одна из простыней опустилась прямо на голову фехтовальщика и превратила его в подобие ожившего мертвеца, облаченного в саван. С улыбкой мрачного торжества Кеннит насквозь пронзил шпагой и простыню, и тело под ней. Когда он высвободил клинок, на белой материи распустился большой алый цветок. Этта с бешеным визгом сгребла в охапку перину и с нею вместе прыгнула на своего второго мучителя. Кеннит как раз добивал первого. Когда он обернулся, Этта уже оседлала сбитого с ног мужчину и, нашарив под периной его голову, что было сил колошматила ею об пол. Он пытался подняться, перина заглушала его рык. Кеннит со вкусом пырнул его несколько раз. Потом, с трудом переведя дух, направил шпагу туда, где у поверженного полагалось быть сердцу. Бьющийся ком под периной тут же затих, но Этта не отпускала его: все лупила и лупила об пол головой…

– Хватит с него, пожалуй, – бросил Кеннит.

Этта разжала руки… Но бухающий звук почему-то не прекратился.