Волшебный корабль

Кучер Давада только успел щелкнуть языком лошадям, когда за его каретой остановилась другая. Сработанная в старинном стиле, с плотными кружевными шторками на окнах. Малта еще чуть-чуть приотстала, высматривая, кто же это прибыл. В неверном факельном свете ей едва удалось разглядеть изображение на дверце. Герб был незнакомый, ни у кого в Удачном подобного не было. Значит, это приезжие из чащоб. Больше просто некому, никто посторонний сюда сегодня не сунется. Малта пошла дальше, но не утерпела и оглянулась через плечо. Из кареты выбиралось целое семейство. Шестеро, все в длинных темных плащах с капюшонами. Но стоило кому-либо из них появиться, и то на воротнике, то на манжете начинали вспыхивать крохотные огоньки – алые, оранжевые, янтарные! Малта сперва опешила, потом сообразила, что это такое. Да не что иное, как те самые кристаллы огня! Малта приросла к месту. О-о, дошедшие до нее слухи, оказывается, нисколько не были преувеличенными! Малта затаила дыхание. Чем ближе подходили темные плащи – тем ярче играли и переливались заветные искры.

– Малта! – В голосе матери слышалось предупреждение.

– Добрый вечер, – прозвучал хрипловатый женский голос из непроглядной глубины капюшона.

Теперь Малта видела, что и капюшон занавешен плотным кружевом. Уродство какое, в потемках вуали носить!.. Кристаллы огня, служившие кружеву грузиками, ало пылали. Малта едва расслышала торопливые шаги у себя за спиной. И даже вздрогнула, когда рядом раздался материн голос:

– Добрый вечер. Я Кефрия из семьи торговцев Вестритов.

– Янни из семьи Хупрусов, из Дождевых чащоб, приветствует тебя.

– Могу ли я представить тебе свою дочь, Малту Хэвен из семейства Вестритов?

– Воистину можешь, – промурлыкала женщина.

Малта запоздало вспомнила, что следует поклониться. Женщина одобрительно усмехнулась за своей занавеской. И обратилась к Малтиной матери:

– Кажется, прежде я ее на наших сборах не встречала. Она уже введена в общество?

– Правду сказать, для нее этот сбор – первый и она еще не представлена. Дело в том, что мы с ее бабушкой полагаем: прежде чем быть представленной в качестве женщины из торговой семьи, ей следует в полной мере постичь соответствующие обязанности и ответственность.

В отличие от Янни мать говорила официально и чуточку торопливо. Словно пыталась загладить неблагоприятное впечатление.

– Вот как? Что ж, узнаю́ Ронику Вестрит. И полностью одобряю такой подход к делу. Как редко теперь в Удачном встретишь подобное!

Теперь ее голос изливался, точно сливки.

– Твои кристаллы огня, – вырвалось у Малты. – Они великолепны! Можно ли узнать – они очень дорого стоят?

И даже сама успела понять, насколько по-детски это прозвучало.

– Малта! – в ужасе одернула ее мать.

Но женщина из Дождевых чащоб лишь негромко хрипловато рассмеялась.

– На самом деле, – сказала она, – ярко-алые – самые обычные среди всех и наиболее легко пробуждаются. Тем не менее мне они нравятся больше всего. Алый – такой богатый, насыщенный цвет… Зеленые и синие попадаются реже. Их труднее расшевелить, и потому мы берем за них намного дороже. И надо ли говорить, что кристаллами огня занимаются исключительно Хупрусы!

– Конечно, – подхватила мать. – Какое захватывающее добавление к изысканным драгоценностям, которые поставляют Хупрусы! Слухи не преувеличивают их достоинства, а скорее преуменьшают! – Тут мать оглянулась. – О, боюсь, мы тебя задерживаем! Пойдемте же скорее, пока все не началось без нас!

– Ну, меня-то они, я уверена, подождут, – помрачнела Янни Хупрус. – Мы ведь собрались здесь именно по моей просьбе. Но ты, конечно, права: не стоит заставлять ждать себя. Кефрия, юная Малта… большим удовольствием было с вами переговорить.

– Взаимно, – вежливо ответила мать.

И почтительно отступила в сторонку, пропуская вперед себя женщину в глухом капюшоне. Потом Кефрия взяла за руку дочь – и стиснула чуть сильнее, чем стоило.

– Ох, Малта! – вздохнула она с укоризной.

И твердо повела ее вперед. Бабушка ждала их по ту сторону дверей зала. Ее губы были сурово поджаты. Она присела в глубоком реверансе перед госпожой Хупрус, когда та проплывала мимо нее. Потом обратила к дочери и внучке широко раскрытые, вопрошающие глаза.

Мать чуть-чуть обождала, чтобы Янни Хупрус уже не смогла ее услышать, потом прошипела:

– Она представилась ей!

– О-ох, Малта!.. – простонала бабушка.

За последнее время они с матерью превратили ее имя во что-то наподобие розог. Произнося его вслух, они редко вкладывали что-либо, кроме негодования, возмущения, раздражения… Малта повесила плащ на деревянный гвоздик и обернулась, передернув плечами.

– Я просто хотела взглянуть на ее кристаллы огня, – попробовала она объяснить.

Но, как обычно, ни та ни другая не пожелали ее слушать. Просто подхватили – и увлекли с собой в зал.