Волшебный корабль

Когда они с отцом в последний раз посещали совет старинных семейств, Ефрон, помнится, поднялся и предложил им попросту объявить вне закона все то, что, по общему мнению, могло угрожать городу. «Удачный принадлежит нам, а не сатрапу, – заявил он решительно. – Надо нам сложиться и завести хороший сторожевой корабль, чтобы раз и навсегда перекрыть работорговцам доступ в наш порт. А что касается калсидийцев – если они не желают платить здесь за воду и продовольствие, пускай их зерновозы останавливаются для отдыха где-нибудь в другом месте. В одном из пиратских городков, например. Быть может, там с ними обойдутся поласковей?»

Эти слова были встречены озабоченным ревом. В одних голосах звучало одобрение, в других испуг, но вот дошло до голосования, и совет в который раз предпочел бездействие. «Ладно, подождем годик-другой, – сказал отец Альтии, когда они выходили. – Как я понимаю, примерно за такой срок здесь укореняются новые идеи. Кое-кто из них даже и сейчас понимает мою правоту. Они просто не хотят осложнять себе жизнь. Ведь потребуются определенные усилия, чтобы Удачный остался Удачным, а не превратился в южную окраину Калсиды. Право же, во имя тяжких трудов Са! – проклятые калсидийцы и так уже посягают на наши северные рубежи. Если мы и впредь будем оставлять это без внимания, они просочатся прямо сюда. Рабы с татуированными лицами будут обрабатывать наши поля, девушек начнут выдавать замуж в двенадцать лет… И еще тысяча безобразий и непотребств, о которых говорить-то не хочется. Если мы позволим этому произойти, тут-то нам всем придет конец. И члены старинных фамилий на самом деле это понимают. Говорю тебе, дочка: еще год-другой – и голову под крыло будет уже не спрятать. Тогда все, как один, вдруг согласятся со мной. Вот увидишь».

Беда только, сам он не увидит уже ничего. Ее отец ушел навсегда. Удачный между тем потихоньку беднел и хирел, но болезнь не позволила отцу заметить даже этого.

Глаза Альтии в который раз за сегодняшний день обожгли слезы. И в который раз она смахнула их рукавом. Оба рукава давно превратились в промокшие тряпки, и, без сомнения, лицо и волосы представляли собой то еще зрелище. Кефрия и мать с катушек бы попадали, если бы могли сейчас ее видеть. Ну и шут с ними! Пускай бы попадали. Может, она, Альтия, в самом деле позор семьи, но они… они – еще хуже. Она-то ударилась в этот запой, движимая внезапно обрушившейся бедой. А они хладнокровно сговорились и загодя все рассчитали. Причем сговорились не столько против нее, сколько против семейного корабля. Уж они-то обязаны были понимать, что это для них значило – отдать Проказницу Кайлу! Человеку, даже не связанному с ней узами крови!

И вот тут ее окатил ледяной холодок сомнения. Ее мать ведь не родилась в семействе Вестрит. Она в нее вошла через брак. То есть в точности как и Кайл. Так, может быть, она, как и этот стервец, не питает к кораблю никакого особого чувства? Нет. Нет. Такого просто не могло быть. Не могло – после всех лет, проведенных ею с отцом. Альтия что было сил отгородилась от непрошеной мысли, отрицая за ней всякое право на смысл. И мать, и Кефрия наверняка знали – обязаны были знать! – ЧЕМ в действительности являлась Проказница для семьи. И в таком случае все случившееся было местью. Непонятной, несоразмерной местью лично ей, Альтии. Наказанием непонятно за что. Быть может, за то, что она слишком любила отца? Больше, чем кого-либо другого из членов семьи?

И вновь потекли слезы. Это не имело значения. Ничто больше не имело значения. Им придется-таки передумать. И отдать корабль ей. «Даже если, – сурово сказала она себе, – даже если Кайл останется капитаном и мне придется служить у него под началом!» Как ни отвратительна была ей подобная мысль, она вдруг показалась ей наилучшим выходом из положения. Да! Да! Наверное, именно этого они и хотели. Им требовалась уверенность, что торговое дело будет вестись таким образом, как видели это они и Кайл. Ну и пусть его торгует как хочет и чем хочет. Хоть маринованными яйцами и красильными орешками. Лишь бы у нее не отнимали возможности жить на борту… быть частью Проказницы…

Альтия подняла голову. У нее вырвался вздох облегчения, как если бы она приняла некое важное решение. «Но ведь ничего не изменилось… Или все-таки изменилось?» Она заглянула в себя и поняла, что верно было второе. Выяснилось, что она – в отличие от себя прежней – готова была пойти на любые унижения. Абсолютно любые. Все, что угодно, – лишь бы ходить в море вместе с Проказницей. Все, что угодно…