Волшебный корабль

Они с Уинтроу эхом откликались на страдания друг друга. И даже сквозь все свое отчаяние Проказница приходила к твердому убеждению: всего этого никогда не случилось бы, если бы только ее семья оказалась ей верна. Если бы капитаном стал кто-то, связанный с нею подлинными узами крови, — такой капитан (а куда ему деться!) ощущал бы все то же, что сейчас чувствовала она. Проказница знала: Ефрон Вестрит никогда не принудил бы ее переживать этот ужас. Альтия тоже была на такое полностью неспособна… А Кайлу Хэвену было на нее наплевать. Если у него и были некоторые сомнения, — он ни с кем ими не делился. Единственное чувство, которое Уинтроу распознавал в его душе, было холодной яростью, грозившей перетечь в ненависть к собственному отпрыску. Проказница подозревала, что Кайл видел в них с Уинтроу проблему, так сказать, обоюдоострую. Корабль, не желавший его слушаться — из-за мальчишки, не желавшего менять свое нутро по приказу отца. И она опасалась, что Кайл твердо решил хоть кого-нибудь из них да сломать. А если получится — и обоих.

Покамест она держала язык за зубами. Прошлым вечером, когда Уинтроу привезли на борт, Кайл не привел его к ней. Нет, Уинтроу швырнули в его былое место заточения — канатный рундук. После чего Кайл явился к ней сам и стал хвастаться пленением сына. Громким голосом, так, чтобы слышали все матросы на палубе, он поведал Проказнице, как обнаружил своего сына, ставшего рабом, и купил его для корабля. Когда они выйдут из гавани, сказал Кайл, он велит притащить мальчишку к ней — и пусть она с ним поступает, как найдет нужным. Потому что — во имя треклятых зенок Са! — с него, отца, уже хватит!

Он говорил и говорил, все более раздражаясь ее молчанием и пустым, ничего не выражающим взглядом. Голос Кайла от ярости становился все громче, пока изо рта не полетела слюна. Порыв ветерка донес до нее запах спиртного… «Вот так, — подумалось ей. — Мало мне всего прочего, теперь Кайл Хэвен уже пьяным на борт приходит…»

Они с Уинтроу были для него все равно что частями механизма. Сооружения из канатов и блоков, которое, если его однажды наладить, будет потом так и работать… Да и то: будь они, к примеру, скрипкой и смычком, он колотил бы и колотил одним по другому — и бранился на чем свет стоит, требуя музыки.

— Я купил тебе поганого никчемного мальчишку! — завершил он свою обличительную речь. — Ты этого хотела. Ты получила это. Теперь на нем твое клеймо — и он твой до последнего дня своей жалкой гребаной жизни! — И он повернулся идти, но вдруг остановился и зарычал на нее через плечо: — А ты — ты лучше этим удовлетворись! Потому что я больше не намерен тебя ублажать!

И только в этот миг она наконец расслышала в его голосе ревность. Когда-то он жаждал и домогался ее, страстно желая заполучить прекрасный и дорогой корабль — воистину, самое редкостное и дорогое судно на свете. С таким судном человек становится членом братства избранных — тех, кто правил живыми кораблями и торговал диковинами с реки Дождевых Чащоб. Тех, кому бешено завидовали капитаны простых кораблей. Кайл знал ей цену, он желал ее, ухаживал за нею. Он прогнал Альтию и вообразил, будто избавился от всех соперников. Но ей все его знаки внимания оказались без надобности. Она тянулась не к нему, а к маленькому паскуднику, даже не умевшему ее оценить!.. Вот Кайл и вел себя точно отвергнутый любовник. Его надежда полностью завладеть ею таяла на глазах. И из осколков этой мечты произрастала лишь ненависть…

«Ну что ж, — холодно сказала она себе. — Взаимность у нас полная».

Дать определение ее нынешнему чувству к Уинтроу оказалось сложнее. Более всего оно напоминало то, что Кайл чувствовал к ней самой…

На другое утро через поручни к ней наклонился Майлд. И незаметно (как ему казалось) сунул за щеку небольшой комочек циндина. Проказница нахмурилась. Ей не нравилось, когда он пользовался дурманом: это мешало ей четко воспринимать его. С другой стороны, Проказница понимала, почему именно сегодня ему понадобилось зелье. Она дождалась, пока он убрал остаток палочки за отворот засученного рукава, и негромко обратилась к нему:

— Майлд. Скажи капитану, что я желаю видеть Уинтроу. Немедленно.

— Ой, Са-а! — вырвалось у него. — Кораблик, ты что, со свету сжить меня хочешь? Можно, я просто ему скажу, что ты переговорить с ним желаешь?…

— Нет. Потому что я не желаю с ним говорить. Вообще не хочу. Мне просто нужно, чтобы Уинтроу сюда привели. Прямо сейчас.

— Ой, ну пожалуйста, — взмолился юный матрос. — Он и так уже в мыле весь, потому что каким-то «расписным» в трюме вроде как поплохело. Торк говорит, они притворяются. А сами они утверждают, что все как есть перемрут, если их куда получше не переведут…

— Майлд. — Больше она ничего не добавила, но тон ее голоса сказал ему все.

— Слушаюсь, госпожа…

Ждать пришлось недолго. Кайл промчался по палубе и вскочил на бак, чтобы зло спросить:

— Ну? Чего тебе еще надо?

Она хотела промолчать, потом передумала.

— Уинтроу. Как тебе, должно быть, и передали.

— Позже! Когда выйдем в море и паршивый щенок не сможет заново сбежать с корабля!

— Сейчас.