Волшебный котёл. Китайские народные сказки

Но вот дым рассеялся, и все увидели: Лю-второй стоит и улыбается как ни в чём не бывало. Правитель чуть не задохнулся от ярости.

– Что это за человек?! – закричал он. – В огне не горит, о скалы не разбивается, меч его не берёт, и даже свирепый тигр его не трогает. Но нет же! Быть того не может, чтобы я, могущественный правитель, не справился с крестьянином!

И жестокий правитель решил отвезти Лю далеко в море, повесить ему на шею тяжёлый камень и утопить. «Может, он и воды не боится? – подумал правитель. – Но всё равно камень не даст ему всплыть. Пусть остаётся на дне морском!» И вечером того же дня приказал свершить казнь. С большим трудом пробрался в тюрьму Лю-первый, который мог выпить море.

Вечером его отвели на корабль. Правитель со своей свитой поместился на другом корабле. Оба судна отплыли далеко в море. На самом глубоком месте Лю-первому привязали на шею огромный камень. По знаку жестокого правителя юношу бросили в морскую пучину.

Как только Лю-первый скрылся под водой, он сейчас же начал пить море. Правитель увидел: вода почему-то убывает – и пожелтел от страха. Вскоре морское дно обнажилось. Корабли опрокинулись. Правитель и его свита оказались на самом дне!

Тем временем Лю-первый отвязал камень и спокойно вышел на берег. Тогда он выпустил море обратно. Правитель и его свита так и остались на дне.

А народ радовался гибели злого правителя и прославлял непобедимых братьев Лю.

Лю Хай и Мэй Гу

Говорят, что Лю Хай был родом из деревни Цюйбао, уезда Эсэнь, провинции Шаньси.

Только никто не мог сказать, при какой династии императоров он жил.

Родители Лю Хая умерли от голода. В десять лет он остался круглым сиротой. В наследство от родных Лю Хай получил только топор да коромысло, с которыми он никогда не расставался.

Деревня Цюйбао стояла у подножия гор Чжуннань-шань. Как только всходило солнце, Лю Хай шёл в горы рубить дрова и хворост. А когда солнце садилось за горами, он возвращался в свою маленькую фанзу, крытую камышом. На коромысле Лю Хай приносил несколько шенов риса и муки, купленных за вырученные от продажи дров и хвороста деньги. Вечером готовил себе ужин. А на следующий день снова шёл в горы.

Первое время, когда Лю Хай был ещё подростком, он поднимал только пятьдесят-шестьдесят цзиней хвороста. Но с каждым годом он становился всё сильнее и сильнее и мог поднимать всё больше и больше.

Шло время… Лю Хай уже поднимал по семьдесят-восемьдесят цзиней. Взрослым он стал поднимать по сто восемьдесят цзиней.

Спеша на базар с большими вязанками хвороста на коромысле, Лю Хай часто встречал знакомых стариков, которые спрашивали:

– Лю Хай, сколько цзиней в твоих вязанках сегодня?

– Сто пятьдесят или сто шестьдесят, – отвечал улыбаясь Лю Хай.

Старики восторженно смотрели на него.

– Даже не верится, – говорил какой-нибудь почтенный долгожитель с седенькой бородкой. – Когда смотришь, как он несёт эти огромные вязанки хвороста, кажется, что в твоих старых ногах прибавляется силы.

В двадцать два года Лю Хая все в деревне хвалили за силу и ловкость. Бедняки-соседи души в нём не чаяли, и он отвечал им любовью.

Бывало, увидит Лю Хай, что у кого-то из соседей нет дров или еды, и отдаст нуждающимся оставшийся у него рис или непроданные дрова. А когда люди соберутся возвратить ему долг, он говорит, улыбаясь:

– Не надо, я ведь один. Стоит мне только взять в руки топор и коромысло, как будут и рис, и дрова.

– Ты холостяк, – возражали ему, – и всё тебе даётся нелегко.

На что Лю Хай отвечал:

– Главное, чтобы горы Чжуннаньшань были вечно зелены, и тогда я с голода не умру.

Однажды, нарубив хворосту, Лю Хай возвращался домой. Под горой у пещеры Каменного Будды[18] он решил отдохнуть. Только присел, как услышал голос:

– Лю Хай, положи топор и войди в мою пещеру. Отдохни здесь.

«Странно… Разве Каменный Будда может говорить?» – подумал Лю Хай, вытирая платком пот с шеи.

– Ничего странного нет. Положи топор и входи. Я расскажу тебе что-то.

«Я никогда не расстаюсь с топором», – подумал Лю Хай, потрогал топор за поясом и шагнул в пещеру.

При виде Лю Хая глаза Будды засверкали не то радостью, не то злостью. Заметив топор за поясом молодого человека, Будда сказал строго:

– Топор тебе вредит.

– Он достался мне от моих предков, – сказал Лю Хай. – И даёт мне пишу и одежду. Ни за что я с ним не расстанусь. Ответь мне, Будда, почему ты ни разу не проронил ни слова, хотя я много раз проходил здесь?

Будда притворно рассмеялся и ответил:

– Я не говорил не потому, что не умел, а потому, что боялся, что люди снесут мне голову. Десять лет я видел тебя каждый день, и ты мне понравился. Я решил помочь тебе. Поэтому и попросил оставить топор у входа в пещеру.

– Будда, ты не сухой кустарник, не тигр и не волк, – сказал Лю Хай, – и я не собираюсь отрубать тебе голову. Можешь не беспокоиться.

– Ты хороший человек, Лю Хай. Я хочу быть тебе другом. Но вижу, что ты этого не хочешь.

– Хочу. Только я не могу ежедневно носить тебе всё это, – возразил Лю Хай, показывая на курильные свечи и прочие жертвоприношения.