Волшебный шкаф (СИ)

Лабиринт исчез, да. Но Джек все еще был там. Он стоял каменной статуей. Взгляд у него был такой, какого я никогда еще не видела у него. Не было ненависти, которую я ожидала увидеть, или страха. Нет… может быть, эта была задумчивость. Задумчивость перед смертью? И как можно было превратить ЕГО в камень?! Каким чудовищем нужно быть, чтобы превратить его в камень? В тот момент я всей душой ненавидела Стоуна.

— Искорка, — вдруг произнесла Лавли. — Ты можешь его расколдовать?

— Это необычная магия, — ответила звезда. — Даже сам Стоун не смог бы его снять. Ни одно зелье не сможет его разрушить… Но есть одно средство. Я думаю, если ты его поцелуешь, он снова станет человеком.

— Поцелуй? — переспросила Лавли. — Это не может быть так просто.

— Боюсь, я не знаю другого способа, — сказала Искорка.

— Хорошо, — сказала Лавли и подошла к Джеку. — Я попробую.

Ее губы прислонились к холодному камню. «Пожалуйста. Пусть это сработает. Я так хочу вернуть его. Я люблю его», — подумала в этот момент Лавли. Она почувствовала вокруг себя свой мягкий лунный свет, тогда же она почувствовала и его. Она открыла глаза и увидела, как каменная корочка сходит. Он стал превращаться вновь в себя. Вот уже появились белокурые волосы, и он открыл свои голубые глаза. Он медленно опускался на колени. Она подхватила его.

— Лав, — прошептал он.

И вдруг с ним стало происходить что-то не то. Он вдруг схватился за сердце и вскрикнул.

— Джек, Джек, что с тобой? — говорила Лавли.

А это уже было не остановить. Волосы вдруг стали седеть, тело похолодело, и кожа стала, как у мертвеца. Глаза наполнились безумием и изменили цвет на серый. Он, до этого державшийся за сердце, вдруг вскочил на ноги, испуганно глядя на Лавли.

— Джек! — сказала она и хотела подойти.

— Кто ты? — вскричал он и достал нож. — Не подходи ко мне!

— Джек, что с тобой? Это же я, Лавли, — сказала она, в ужасе понимая, что человек, стоящий перед ней, больше походит не на Джека, а на… Стоуна.

Она хотела подойти к нему, но он бросился к ней с ножом. Лезвие проскочило так близко, и, если бы Дикарка вовремя не поспела, Лавли была бы уже мертва. Он хотел сражаться и с Дикаркой, но рядом был и Рич. Кажется, Джек испугался и сбежал.

— Что с ним? — закричала Лавли. — Что с ним? Он, что забыл нас?

— Это похоже на амнезию?! — вскричала Дикарка. — Да, он взбесился. Он хотел нас всех убить. Он стал не лучше Стоуна, даже хуже.

— Нет, — прошептала Лавли. — Нет… Он просто забыл.

Джек не врал, когда сказал, что сердце его не может сделать злым Стоун, никто, никто на всем белом свете не мог заставить его сердце ненавидеть, кроме той единственной, кому принадлежало его сердце полностью и без остатка. Лавелине. И ее больное, израненное сердце, которое до конца не способно полюбить, переполненное и ненавистью, и обидой, и пустотой, оно накрыло его, заставило проснуться, но разбудило самое плохое, что было в нем. Оно заставило забыть все хорошее прошлое, заставило стать таким же, как Стоун, ненавидящим всех и вся. И главное — опустошило его, потому что, если сердцу остается только ненавидеть, оно уже не способно любить и, значит, утрачивает свой главный дар и свое предназначение.

«И все это из-за меня», — твердила Лавелина сама себе.

Она вдруг сорвалась с места и побежала. Побежала не за ним, нет, она сама не знала, куда бежала, пока не выбилась из сил и не упала. Она оцарапала себе все колени, кажется, ударилась животом. Все болело. А перед собой она видела лишь маленький светлый огонек.

— Искорка, — прошептала Лавли и медленно встала на колени. — Звезда моя! — взмолилась она. — Исполни мое желание.

— Ты хочешь, чтобы я исправила то, что произошло с Джеком? — сказала своим звонким взволнованным голоском Искорка.