Волшебный стрелок

Флаер с оригинальным исполнением в виде медной ванны из органической бронзы со стеклянно-фианитовой крышкой завис над парковкой и пошел на посадку. Конструктор Клапауций, получивший в свое время диплом Перперуальной Омнипотенции с отличием, выбрался из своего уникального транспортного средства, коим он по праву гордился, и прошел по дорожке из желтого кирпича ко входу в гигантский куб, обшитый зеленым рифленым металлопрофилем для заборов. Его фасадом служил квадрат безо всякой вывески, причем одна сторона была чуть более четырехсот метров, а вторая – менее. Лишь горстка высокозамененных инженеров, как лучших представителей расы Джоре, имела доступ сюда, в самое сердце передовой научной мысли, где лучшие ученые современности бились над загадками бытия. Несомненно, к таким передовым ученым относился и Клапауций, где он совместно со своим другом и великим коллегой Трурлем занимался многими прорывными и одновременно рискованными экспериментами.

Огромный ангар покрылся инеем и потрескивал от холода, прочные конструкции накрывали вычислительный центр невиданной во вселенной мощности надежным термосом многослойной защиты из минеральной руды. Охранный ИИ узнал о приближении уважаемого инженера-конструктора и гостеприимно распахнул перед ним все три створки входной двери. Клапауций вытер ноги о пластиковый коврик с мерзким рисунком органического сердца и, тяжело постукивая по блеску лакированного покрытия деревянного пола стельками от сапог, двинулся по узкому коридору к центру сооружения. Через каждые десять метров ему приходилось останавливаться и ждать открытия очередной толстой секционной заслонки. Пройдя двести метров изоляции, он оказался в просторной линзообразной сфере, здесь ряды крупных прямоугольников стояли в три этажа. В них располагалось научное оборудование, обслуживающие системы, помещения для персонала, и самое главное – четыре уникальных реактора, работающих на обогрев этого сооружения день и ночь и пытающихся не допустить снижения температуры ниже допустимого порога. Тысячи излучателей потребляли сотни гиганайтов энергии в час, чтобы без остатка все их отправить в жадную бездонную глотку вычислительных ядер, выполненных на основе кровавых друз. Большей частью надзор и обслуживание за этими реакторами с системой обогрева и входило в основные служебные обязанности сменных инженеров Трурля и Клапауция.

Клапауций зашел в первую ближайшую дверь, и попал в помещение операторной, заставленное минимальным количеством мебели. Настоящей гордостью их комнаты был широкий и просторный в два этажа потолок, декорированный резными завитками. Конструктор Трурль перед пультом с многочисленными экранами развалился так, словно это сам мастер Эхтеандро возлежал в кресле в своих покоях. Дорогой коллега был одет в один пиджак от фрака, и так же как и Клапауций был высокозамененным Джоржиком. Все органы и ткани кроме мозга у него были заменены на новейшие биотехнологические прибамбасы. Сейчас он отвлеченно поглядывал тремя серебристыми гляделками на изотермы-изобары и прочие графопостроительности технологических процессов на экранах, и привычно гонял гайку правой рукой. Ажурные чугунные ребра его грудной клетки слегка раздувались, эмитируя дыхание, а стимпанковский скворец раскачивался внутри нее на жердочке – прямо на том месте, где должно было располагаться сердце. Сам Трурль закинул все свое четыре ноги на подлокотники кресла из эбонитового дерева, и задрал на шарнире вверх приваренный на лобке болт, выполняющий у него роль вибратора для сексуальных утех. Конструктор был ярым женоненавистником, и принципиально поставил себе вместо высокотехнологичного устройства для сладострастия простую незамысловатую механику. Теперь в минуту раздумий и творческого поиска он просто гонял по резьбе вверх-вниз гайку на двадцать семь, и уже не желал большего. Такое времяпровождение в форме некоторой медитации у него стало настолько привычным, что правая рука уже сама собой, на уровне рефлексов, делала нужные движения без постоянного контроля мозга. На шее вместо бабочки у него висел шнурок с маленькой святой Шестеренкой из кровавых друз, а также жестяная фляжка, которую этот умелец выковал когда-то собственноручно из куска сыромятного железа.

– Ты все дрочишь?

– И вам не хворать, дорогой коллега!

– Смену уже принял?

– Да, эти олухи из дневной смены опять немного задержались, все у них не слава богу! Ты что так припозднился? Опять какие-то срочные дела были?

Друзья были знакомы уже очень давно, но постоянно соперничали между собой и каждый раз старились подзадеть друг друга. Но несмотря на то, что это фланирование могло выглядеть со стороны на грани фола, были они настоящими коллегами и их объединяла крепкая мужская дружба. Поэтому когда несколько лет назад конструктор Трурль попал в этот проект, он постарался всеми силами перетащить сюда своего напарника и извечного оппонента Клапауция. Который сейчас сокрушительно вздохнул и начал свою очередную печальную историю:

– Мне кажется, я никогда не смогу понять эту загадочную женскую душу…