Волшебный цветок

Форсайт открыл перед адвокатом дверь, явно торопясь его выпроводить. Но Ли замешкался на пороге.

— Почему в городе солдаты?

— Черт их знает, они и раньше заглядывали время от времени.

— Может, их кто-то вызвал?

— Кто? Определенно не я. А во всем городе только я знаю капитана форта и губернатора достаточно хорошо, чтобы о чем-то их просить. — Разговор изрядно надоел Форсайту, и он начинал сердиться. — Вот что я тебе скажу, Ли. Чтобы добиться успеха в жизни и получить то, что ты хочешь, сплошь и рядом приходится блефовать. Если вести себя так, будто ты в чем-то провинился, люди и в самом деле подумают, что ты в чем-то виновен. Напусти на себя уверенный вид, и тебя будут считать честным парнем и великим умником. Так что сотри с лица это виноватое выражение и убирайся отсюда.

Ли наконец ушел. Он поплелся в меблированные комнаты миссис Барлет.

— Немного погодя будет готов ужин, мистер Ли, — сообщила женщина, когда он вошел в холл.

— Я, пожалуй, лягу, что-то я неважно себя чувствую.

— Весьма сожалею. Но я вам оставлю что-нибудь — на случай если вы позже надумаете поесть.

Ли поднялся к себе в номер, снял пальто и галстук и улегся на кровать. Настроение у него было хуже некуда; чувство обреченности, не покидавшее его с тех пор как полковник послал людей на ранчо Леннинга, стало особенно острым. Адвокат лежал, уставившись в потолок. Он не знал, что происходило в это время на главной улице городка, который ему так не терпелось покинуть.

Солнце уже закончило свой путь по небосводу, но было еще не настолько темно, чтобы зажигать фонари, когда Бак въехал в город впереди фургона, запряженного упряжкой лошадей. Он появился с севера и теперь двигался по главной улице.

Над городом витали запахи несвежей пищи и отхожих мест. Проклятие, как же он ненавидит этот город! Баку сразу же захотелось поскорее закончить все дела и вырваться на просторы прерий, где можно дышать чистым воздухом. Он всегда чувствовал себя неуютно среди большого скопления людей.

Поначалу на фургон и всадника почти никто не обратил внимания. Но вскоре, словно ветер разнес по городу весть о его прибытии, обыватели стали выходить из магазинов и собираться на тротуаре, таращить глаза из окоп. Бак разглядел среди любопытных Диллона, потом заметил и Пабло, стоявшего недалеко от молодого техасца. Откуда-то из переулка выехал па коне Берии, он пристроился за фургоном.

Бак остановился перед салуном и довольно долго изучал враждебные лица горожан. Никто с ним не поздоровался, даже не кивнул. Впрочем, иного приема Бак и не ожидал.

— Кто у вас сейчас за главного? — спросил он наконец.

С веранды салуна спустился коренастый мужчина с пышными черными усами и столь же пышными бакенбардами, одетый в мятый черный костюм. На пиджаке, рукава которого были явно коротковаты, красовалась жестяная звезда шерифа. Усач с важным видом прошелся по тротуару и остановился, широко расставив ноги. Затем откинул назад полы пиджака и сунул большие пальцы за ремень штанов.

— Ну, я здесь главный. Шерифа Лайстера нет в городе.

— Ошибаетесь, он здесь, в фургоне, — невозмутимо проговорил Бак.

У заместителя шерифа отвисла челюсть. Толпа настороженно молчала.

— Что ты мелешь?! — воскликнул наконец усач. Он подошел к фургону и откинул край брезента, которым были прикрыты трупы. — Что за чертовщина?!

Толпа как по команде хлынула с тротуара на проезжую часть улицы и окружила фургон. Через несколько секунд здесь уже яблоку негде было упасть.

— Смотрите, это же тело Майка Брузы!

— Святые угодники! Грег Медор!

— А вот эти двое — никак Коротышка Спинке и Толстый Джонс?

— А это что еще за образина? Кажется, они называли его Хайнцем? Смотрите, смотрите, его саданули ножом под ребра.

— Господи Иисусе! Их, похоже, зарезали, ни у кого не видно огнестрельных ранений.

— А на теле шерифа и вовсе нет крови!

— Крови-то нет, но рубаха спереди испачкана какой-то гадостью. Похоже, его вырвало.

— Накройте их, а то воняют! — крикнул Джилли, перекрывая гул голосов.

Заместитель шерифа протиснулся сквозь толпу к Баку. Тот сидел на лошади, чуть наклонившись вперед и облокотившись локтем о луку седла.

— Потрудитесь объяснить это все, мистер, да поскорее.

— Не вам же! Есть тут гробовщик?

— Я здесь. — Вперед выступил человек в черном. — А платить кто будет?

— Форсайт заплатит. Это его люди.

Заместитель шерифа выпятил грудь, пытаясь придать своему облику значительность.

— А теперь послушай меня, парень! Что-то мне не нравится твое поведение, слишком много гонора! Если не ошибаюсь, ты тот самый Леннинг с ранчо «Аконит»?

— Вы прекрасно знаете, кто я такой. И знаете, что эти люди делали прошлой ночью па моей земле!

— Да, знаю. Шериф повез вам документы, предписывающие освободить землю, принадлежащую мистеру Форсайту.

Толпа, окружавшая фургон, загудела, зароптала.

— Ребята, не мог же он один убить Брузу и Медора! — раздался чей-то голос.

Другой предположил:

— Ну почему не мог? Если подкрался незаметно и перерезал им глотки — очень даже мог.