Волшебный витраж

Стейси их поджидала и сообщила, что славно поработала с папками и завтра собирается продолжить. Еще их поджидал Шон. Он уговаривал Эндрю сходить в сарайчик посмотреть, как там стало хорошо, когда он все доделал. Шон размахивал руками и до того жалостно заглядывал Эндрю в глаза, что Эндрю сразу же двинулся туда, даже не сняв ботинок.

И замер, и залюбовался. В сарайчике все сияло. В разноцветных лучах с потолка резные стены светились медовым светом, и выглядывали из гущи ветвей, листьев и цветов мелкие птицы и зверюшки, и маленькие человечки – или не человечки – плясали цепочкой, которая вилась среди прочих фигур, то появлялась, то исчезала, зигзагами змеясь по всем стенам. Шон постарался и пол отскоблить. Эндрю считал, что пол в сарайчике бетонный, а он, оказывается, был выложен медового цвета плитками, старыми, потрескавшимися, но все равно красивыми. Из-за всего этого косилка, по-прежнему стоявшая посреди сарайчика, была здесь совершенно не к месту. «Надо придумать, где ее теперь хранить», – подумал Эндрю, нахваливая Шона за отличную работу.

Шон сначала просиял, а потом встревожился.

– Профессор, а теперь мне что делать? – спросил он.

Эндрю, стараясь не напачкать на плитках грязными ботинками, вывел Шона на улицу. Показал на заросли крапивы, чертополоха и чахлой, но упорной ежевики, которые плотно окружили фундамент сарайчика. Стены его снаружи были обложены кирпичом и замазаны старой известкой.

– Теперь можете выполоть все эти сорняки, – сказал Эндрю Шону, – а потом покрасьте стены белой краской. Вы мне говорили, что это часовня, так пусть она снаружи будет такая же красивая, как и внутри.

Шон явно вздохнул с облегчением. Он, конечно, очень боялся, что больше не пригодится Эндрю и тот его уволит.

– Завтра и возьмусь, профессор, – пообещал он. – А еще я почти доделал робота. Для фестиваля, – пояснил он, когда Эндрю взглянул на него с недоумением.

– Отлично. Молодец, – сказал Эндрю и неожиданно для себя добавил: – А потом у вас будет уйма дел в доме.

Шон удалился довольный, руки у него так и мелькали в воздухе.

Наутро он пришел поздно.

– Полночи робота доделывал, – объяснил он из-за спины миссис Сток, которая тоже опоздала.

– Я тебе покажу роботов! – взвилась она. – Я с пяти утра на ногах – прикрепляла ценники к поношенной одежде. Между прочим, Шон, зря ты выгораживаешь Трикси. Мне просто тошно от этих ее фокусов-покусов!

Эндрю слушал их вполуха. Он разговаривал со Стейси и ждал, когда Эйдан натянет его вторые ботинки. Эйдан копался. Ноги у него болели, на левой пятке намечалась мозоль. Он боялся, как бы не надорваться от всех этих хождений. Но Рольф и Эндрю твердо решили пройти сегодня последний участок границы, и Эйдан вздохнул и волей-неволей поплелся с ними.

Когда они поравнялись с футбольным полем, он немного взбодрился. Там кипела работа. Эйдан заглянул в новенькие ворота и увидел вдали подмостки, украшенные флагами и застеленные красным ковром.

– Жду не дождусь фестиваля, – признался Эйдан. – Никогда в жизни такого не видел.

Эндрю оторопел. Ему в голову не приходило, что фестиваль может иметь какое-то отношение к ним с Эйданом. Он помнил, какая скука одолевала его самого, когда дед из года в год отправлял его восторгаться чемпионскими овощами мистера Стока.

– Вдруг тебе не понравится? – отозвался он.

– Понравится-понравится! – ответил Эйдан. – Только там, наверное, деньги нужны.

Эндрю вздохнул:

– Берут плату за вход, и все аттракционы и конкурсы тоже сколько-то стоят. Хорошо. Я с тобой схожу.

Эйдан возликовал – и благодаря этому продержался все унылое утро, пока они с Эндрю и Рольфом осторожно пробирались по наружной стороне мощных колец колючей проволоки, которую нагородил мистер Браун. Проволоки было столько, что местами она оттесняла их чуть ли не на противоположную сторону дороги, а местами приходилось продираться через крапиву и отбиваться от шипастых кустов, норовивших вцепиться не хуже колючей проволоки. Было пасмурно и душно – идеальные условия для мошки, комаров и слепней. Когда на полпути Эндрю, Эйдан и Рольф сели подкрепиться, их искусали с головы до ног, даже Рольфа. Остаток дороги пес то и дело садился и обстоятельно, с хрустом почесывался.

К этому времени от ликования Эйдана не осталось и следа. Намечавшаяся вчера мозоль превратилась в полномасштабный волдырь – большой, мокрый, саднящий. Эйдан чувствовал, как на другой ноге наливается второй такой же. Однако в конце концов – хотя ждать этого конца концов пришлось ужасно долго – обход завершился. Они вышли на дорогу, поскольку оборонные сооружения мистера Брауна заняли все место между обочиной и болотом, и для Эй дана было большим облегчением, когда они наконец дошли до колдобины и поняли, что дело сделано.