Волшебный вкус любви (СИ)

Семь критиков! Да это набег татаро-монголов, какой-то! Я видела, что остальные повара были собраны до предела — никто не позволял себе отвлечься даже на секунду, не было обычных шуточек, которыми иногда обменивались Елена и Серчо. Все понмали важность сегодняшнего дня и старались выложиться на сто процентов.

Время от времени Богосавец врывался в кухню, как ураган.

— Три лосося и телятина на четвертый столик! — командовал он. — В мясо немного чеснока! Салат заправить не оливковым маслом, а подсолнечным!

Я уже знала, как это важно, когда официант, принимающий заказ, запоминает и передает поварам пожелания клиента. Не один раз готовое шикарное блюдо отправлялось в утиль, потому что официант позабыл передать, что клиент не хочет красный перец или желает тюрбо без кунжутных семян, потому что у него аллергия. Богосавец никогда не забывал о таких мелочах. Собственно, это и не было мелочами. Именно в этом и состояла наша работа — угодить каждому, не изменяя существенно рецепт, чтобы клиент попробовал именно наше блюдо.

Всякий раз, когда шеф появлялся в кухне, я позволяла себе взглянуть на него, хотя бы на секундочку. Он был великолепен в своей белой рубашке, и носил ее с такой гордостью, словно рубашка была королевской мантией. Кухонный генерал? О нет! Король кухни!..

Я помогала Елене с воодушевлением, и мне казалось, что все мои чувства обострились до максимума — слух, зрение, обоняние, осязание. Шипение мяса на сковороде, нужная степень зажарки, запах — острота, кислинка, сладость, кусочки должны быть мягкими, но не разваливаться на волокна.

— Попробуй мясо! — велел мне Милан, пролетая мимо и пробуя соусы к мясу, рыбе и овощам.

Выудив кусочек на блюдце, я остудила его и попробовала. Остро, пряно и… немного сладковато…

В эту самую секунду Елена вдруг сдавленно вскрикнула и прижала ладонь ко рту.

Я не успела ничего спросить, увидев, как Елена стала белой, как молоко. Ее тошнило и едва не вырвало. Она выскочила из кухни, бросив почти готовое мясо на горящей плите.

— Телятина на пятый столик! — крикнул Милан. — Где второй ротиссёр?!

Никто не повернулся в нашу сторону — все были заняты своими блюдами. Елена совершила невероятную оплошность, убежав из кухни. Решение пришло быстрее, чем я успела его осознать.

— Заменю! — крикнула я и схватилась за ручку сковороды, точно так же, как Елена до меня, приподнимая край, чтобы мясо перевернулось и обжарилось равномерно. — Готовность — две минуты!

— Долго! — рыкнул Милан, но уже дегустировал лосося, приготовленного Йованом.

Две минуты… Пряно, остро… сладковато…

Семь критиков…

Пряности отмеряются на весах…

Эти мысли мелькали в моей голове со скоростью пулеметной очереди. Для Душана важен сегодняшний день.

Я сама не заметила, как назвала шефа по имени. Почему-то даже в мыслях я боялась так его называть. Но сейчас…

Продолжая поднимать и опускать тяжелую сковороду одной рукой, я сделала шаг в сторону и схватила деревянный бочоночек, который стоял среди коробок и склянок со специями…

Елена вернулась минут через пятнадцать, когда порцию мяса по-грузински уже унесли посетителям.

— Что случилось? — спросила я, жаря вторую порцию. — Что с тобой?

— Немного поплохело, — ответила она с вымученной улыбкой, вставая к плите. — Наверное, съела что-то несвежее.

До конца смены мы носились, как черти в пекле. Милан ненадолго вышел в зал и вернулся с улыбкой, показав нам знак «победа».

— Понравилось?! — крикнул Серчо, снимая бандану и вытирая ею потное лицо.

— Полный восторг! — Милан был необычайно воодушевлен. — Силина сказала, что наконец-то шеф начал придумывать что-то новое, а не остановился на достигнутом, а Костин так вообще полез целоваться и орал: «Душан! Я в тебя верил!» — он очень смешно передразнил этого Костина, и мы от души посмеялись. — Все, отбой, — сказал Милан. — Сейчас придет Душан, открываем шампанское!..

Мы ждали шефа с нетерпением — он лично провожал гостей. Милан приоткрыл двери кухни, и было слышно, как Богосавец весело шутит, прощаясь с кем-то. Наконец, последний посетитель ушел, ресторан был закрыт, а шеф появился на пороге.

— Душан… — начал су-шеф, но осекся и замолчал.

Бгосавец, не глядя ни на кого, прошел в середину кухни и остановился, скрестив на груди руки и перекатываясь с пятки на носок. Я сразу догадалась, что случилось, и постаралась съежиться за плитой. Остальные ничего не понимали и уставились на шефа в растерянности.

Последовала долгая тяжелая пауза, а потом Богосавец позвал:

— Елена.

— Да, шеф, — отозвалась она и выступила вперед, комкая фартук. На нее было жалко смотреть — она опять побледнела, руки ее дрожали, и она спрятала их за спину, чтобы было незаметно.

— Почему был изменен рецепт? — спросил Богосавец очень спокойно, все так же не глядя на нее.

Было страшно, даже очень. Я пережила уже подобное, когда попробовала пересоленный японский омлет. Но тогда не было моей вины, а теперь… Трусость и чувство справедливости боролись в моей душе. Звучало пафосно, но на деле было совсем некрасиво.

— Шеф… — пробормотала Елена, и тут я шагнула, вставая рядом с ней.