Волшебный вкус любви

Почему я замолчала? Да потому что вспомнила, что платье, которое было на мне надето, купил Богосавец. И я еду в его машине. И живу в комнате, в которой он мне щедро разрешил жить.

Что будет, если я сейчас скажу ему правду, и он сразу укажет мне на дверь, как поступил с Миланом и Еленой? А ведь они работали у него гораздо дольше, чем я.

— А ты не догадывалась, зачем мы туда едем? — продолжал Богосавец, и это больше походило на допрос с пристрастием. — Мы ехали, чтобы попробовать новое блюдо и узнать рецепт. И использовать его, конечно.

— Это… нехорошо, — не смогла я промолчать.

— Тебя Маратка своей улыбкой обманул? — догадался Богосавец. — Так ты не верь, Даша. Он — тот еще жук, он тоже ни перед чем не остановится, чтобы свалить конкурента.

Наверное, он говорил всё правильно. Очень правильно. И был прав насчет Марата. Но всё же… всё же!..

— Это не честно, — сказала я и посмотрела ему в лицо. — Душан Богосавец, которого я знаю, не унизится до того, чтобы воровать чужие рецепты. Он изобретет нечто новое. Он изобретет нечто лучшее. Потому что он — лучший!

В салоне машины было светло от уличных фонарей, и я видела, как шеф стиснул зубы, так что заиграли желваки.

Несколько долгих секунд, показавшихся мне вечностью, мы смотрели друг другу в глаза, а потом он отвернулся, поставив локти на руль.

— Так нельзя, — сказала я тихо, тоже отворачиваясь и глядя в лобовое стекло. — Это все равно, как если бы вы сделали подножку на поле. Вы ведь играли в футбол честно. А чем профессия повара хуже, чем профессия спортсмена?

Он молчал, и я, выждав немного, спросила, чтобы хоть чуть-чуть сгладить напряженность.

— Почему вы стали поваром? Почему именно поваром? Это ведь… совсем как на другом краю света… — я говорила все тише, запнулась в словах и окончательно стушевалась.

Сейчас Богосавец скажет, что повара на его кухне никто не делал психологом на полставки.

- Случайно, — сказал Богосавец, и я вздрогнула — так неожиданно и громко он заговорил. — Случайно стал поваром. Я ведь даже не считал, что повар — профессия для мужчины. Повар! Смешно. Я когда колено повредил, и меня выкинули из большого спорта, я тогда был страшно злой. Потому что жизнь — раз! — и рухнула. Я ничего не умею, энергия переполняет, боевой ярости — 80 уровень, — он сухо засмеялся и тут же оборвал смех, — и тут Лёлик предлагает попробовать себя на кухне. Я никогда толком не готовил — так, баловался, шашлыки иногда на компанию. Ничего серьезного. А Лёлик сказал: если тебе достался лимон, сделай из него лимонад. Я подумал — и сделал мясо по-грузински. Мясо с лимоном, понимаешь? Кому нужен этот лимонад? А вот сладкое мясо с кислинкой… И это сработало. Сработало на сто процентов. Я попробовал ещё — и опять получилось. Лучше, чем у других. Меня начали копировать, а я снова придумал новое блюдо. Они копировали — я придумывал. И тогда понял, что повар — это не профессия, а вечное сражение. И меня… захватило, Даша. Накрыло с головой. Это не просто постоянная битва, это творчество, это азарт, драйв, это работа на пределе мысли и сил. Ты превращаешь банальную потребность человеческого организма в искусство. Это круто, это на самом деле круто.

— Делаешь необычное из обычного, — сказала я.

— Да.

— Но не надо ставить подножки.

Он усмехнулся.

— Вы сможете победить силой своего таланта, — сказала я, и в этот момент ничуть не сомневалась, что права. — Можно я вам тоже кое-что скажу? — и продолжала, не дожидаясь разрешения. — Моя мама очень хотела, чтобы я получила какую-нибудь престижную профессию. Для нее престижно было, чтобы я выучилась на юриста или на экономиста. А мне хотелось совсем другого. Мои подружки любовные романы читали, мечтали о принцах или олигархах, а я…

— А ты?

— А я читала кулинарные книги. Не смейтесь — как романы читала. Стеснялась этого. Боялась, что станут дразнить поварихой. Но вы правы — это нечто большее, чем просто насытиться. Наверное, мне тоже хотелось превратить это в настоящее искусство. И я пошла в кулинарный техникум.

— Мама была в шоке, — сказал Богосавец, откидываясь на сиденье и внимательно глядя на меня.

Его взгляд смущал, и я говорила торопливо, чтобы скрыть смущение и потому что испугалась, что ему не интересно. Что его раздражает моя болтовня.

— Мама была в ужасе. Но я… это был мой вызов, понимаете? Я как будто схватила меч, села на белого коня и помчалась навстречу мечте…

— И как мечта?

В голосе шефа мне послышалась насмешка, но я не позволила себя смутить. Не сейчас. Сейчас надо высказать всё, потому что потом не будет ни возможности, ни… смелости.