Волшебство и трудолюбие

Через три дня я улетела из Парижа. Накануне отъезда мне снова захотелось побывать в Латинском квартале. Было два часа дня, когда я пришла на площадь Денфер Рошро. Было ясно и жарко. Лев сидел на своем постаменте в круговороте машин. Захотелось подойти к памятнику совсем близко, я попросила полицейского пропустить меня к нему. Он задержал движенье, и я торжественно прошествовала перед шеренгой тупорылых, цветных «рено», «пежо» и «шевроле» к моему льву. Я обошла его вокруг, нашла подпись скульптора А. Бартольди. Это итальянское имя выговаривается по-французски с удареньем на последнюю гласную. И еще я вспомнила, что этот скульптор был создателем статуи Свободы, той самой, которая стоит над заливом при въезде в Нью-Йорк и которую французы подарили американцам.

Зеленоватый лев беспокойно смотрел куда-то вдаль, словно пренебрегая шумливым движеньем, что день-деньской крутились под ним. Прощай, Бельфорский лев! Когда-то мы теперь свидимся… Я встала напротив полицейского, и он помог мне своим жезлом перебраться словно с островка на материк.

На углу площади я зашла в то самое кафе, где когда-то мы сидели с друзьями-студентами за железными столиками. За «цинком» стоял плотный приветливый хозяин в белом парусиновом пиджаке. На круглом высоком сиденье перед ним рабочий пил пиво. Я села рядом и заказала кофе «экспре». Рабочий посмотрел на меня дружелюбно и весело:

— Жарко, мадам! Сегодня двадцать два…

— Скажите, — вдруг спросила я, — а вы знаете, кто построил этот памятник Бельфорскому льву?

— Кто построил памятник? — удивился рабочий. — А вы откуда приехали?

— Я из Москвы.

Рабочий оживился:

— Из Москвы? Это славно! А почему вы задаете такие странные вопросы? Разве парижане знают, кто в Париже строил памятник? — шутил он. — Это вы должны знать, а не мы. Мы должны знать, кто построил Кремль… — Он расхохотался, довольный своей остротой.

— А кто же построил Кремль в таком случае? — подбивала я его.

Он не ожидал такого вопроса и в замешательстве стал крутить в пальцах сигарету.

— Те, те, те!.. Сейчас… Ну-ка подскажите мне, — пытался он вспомнить, вопросительно глядя на меня.

— Юрий… — начала я.

— Ага!.. Гагарин! — бухнул он с торжеством. — Вот видите!

Мы все трое рассмеялись. Я не стала разубеждать его, расплатилась и вышла.

Музы Майоля

1

Февральский день, синий, прозрачный, отражается в Сене. Он катится под мост Карузель возле Лувра, и его корпуса глядятся в ее зимнюю зыбь. Гляжу на Сену из окна дома на набережной Вольтера. Можно целый день простоять у окна — до того притягателен этот вид на мост и на Лувр. Восьмивековая резиденция французских королей снисходительно не замечает тысячи машин новейших марок, мчащихся под величественные арки дивных пропорций…

И вдруг по Сене под зимним солнцем скользит барка, темная, широкая, с будочкой. На веревках, протянутых над палубой, тряпки в белый горох и зеленые полоски, приветственно машущие на ветру гордым стенам Лувра, старым отелям набережной левой стороны.

Отель. Отелями в старину во Франции назывались любые барские особняки и квартирные дома высокого архитектурного стиля. Во всем мире на набережных, в центрах городов возводились самые красивые здания.

Дом, в котором в этот приезд довелось мне жить у друзей моего отца, стоит на набережной Вольтера, и он тоже когда-то назывался отелем. Если порыться в парижских архивах, можно найти сведения о том, что в отеле № 3 по набережной Вольтера в XVIII веке проживала некая мадам де Пенакот де Куэруаль, фаворитка английского короля Карла Второго, которой он даровал множество титулов: баронесса Петерсфилд, графиня Фрзамская, герцогиня Портсмутская, а по сути дела она была одной из тринадцати фавориток этого бежавшего от революции короля, и с ней соперничала известная актриса из Театра французской комедии по имени Нелль, которая во всеуслышание заявляла:

«Поскольку она держится как благородная дама, зачем ей быть б…? Для меня это профессия, а ей к чему?» Впоследствии Людовик XIV использовал мадам Куэруаль в своих политических связях с Англией и щедро наградил ее. Сюда, на набережную Вольтера, она притащила все, что могла присвоить из великолепных коллекций Карла после его смерти. Здесь, в этих больших комнатах, она жила и, наверное, тоже любовалась восхитительным зрелищем барок на Сене… Если выйти из дома на набережную, справа будет узенькая улица Святых отцов, за ней набережная Вольтера переходит в набережную Малакэ, в конце ее, на зеленой площадке между зданиями, стоит маленькая каменная статуя Вольтера. Мне она не нравится, уж очень у нее жалкий вид.