Волшебство любви

Комнату заливал яркий утренний свет. Франческа привыкла одеваться по утрам сама, но оказалось, что утренний туалет в присутствии мужчины — это нечто совсем иное. Этот опыт был нов для нее. Сесил тоже любил вставать рано, но он обычно уже уезжал кататься верхом, когда она просыпалась. И конечно, он никогда не сидел и не наблюдал за тем, как она выбирает платье, и не помогал ей его надевать. Так что до сих пор утро она проводила в одиночестве.

— У него шнуровка по бокам, — пыталась объяснить Франческа Эдварду, который изучал ее простое утреннее платье и нижнее белье с характерным для него пристальным интересом. — Вот эта штуковина просто оборачивается и завязывается там.

— В самом деле? — пробормотал он.

Рука его была под платьем, словно он изучал конструкцию, но на самом деле он занимался иного рода изысканиями. Ему хотелось знать, каково ее тело на ощупь в одежде. Он пробежал пальцами по узкой полоске кружев по верхнему краю корсета, вдоль линии груди.

— Так просто. Так искушающе просто…

— Не может быть, чтобы ты никогда не раздевал женщину. — Франческа засмеялась, хотя ей не хотелось думать о том, как он раздевает леди Луизу или еще кого-нибудь.

— У меня, их было не так много, как ты можешь подумать. Вот у моего брата Чарли, у него — да. Он, полагаю, залез девушке под юбку еще до того, как мы с Джерардом узнали, что такое панталоны. — Эдвард говорил рассеянно, все его внимание было приковано к ее нижнему белью.

Он обошел ее кругом, остановился у нее за спиной и провел рукой сверху вниз по вшитым пластинам. Платье, так и не зашнурованное, свободно свисало с ее плеч. Оно грозило упасть совсем, когда он провел ладонями вверх по животу Франчески и накрыл ладонями ее грудь, прикасаясь подушечками пальцев к чувствительной коже как раз над краем корсета. Франческа судорожно втянула воздух, наблюдая за всеми его движениями в зеркало, напротив которого стояла. Эдвард поднял глаза, и она успела поймать взглядом его плотоядную улыбку за мгновение до того, как он, опустив голову, прикоснулся губами к ее шее.

— Ты говоришь так, словно твой брат ужасный повеса, — сказала Франческа задыхаясь. — Это так?

— Да. — Он потянул ее на себя, прижал к себе так, что ее ягодицы уперлись в его чресла. Для мужчины, который пять раз занимался с ней любовью за последние двенадцать часов, он казался на удивление активным.

— Вы с братьями близки? — Франческа едва держалась на ногах. Как было бы просто откинуться на его грудь, одним легким движением спустить с плеч платье и позволить ему упасть на пол… Эдвард делал ее безвольной и слабой. Он пугал ее мысли. Ей хотелось больше узнать о нем, но… о Боже… он был таким восхитительным любовником!..

Эдвард замер.

— Близки… — сказал он уже гораздо прохладнее.

Франческа чувствовала, что переступает черту, но ей не хотелось отступать. Эдварду она все рассказала о своей семье. И о непростых жизненных обстоятельствах Джулианы, и о шокирующих обстоятельствах смерти Сесила.

— А по тону можно подумать, что нет.

— Ну почему? — Руки его были неподвижны. — Мы близки. Сравнительно.

— Сравнительно? — приподняла она бровь. — Я совсем не знала свою сестру, когда она была ребенком, поэтому не представляю, какими обычно бывают отношения у братьев и сестер.

Эдвард уронил руку, отпустив ее грудь, и отошел.

— И я не знаю…

Франческа уловила угрюмость в его тоне, но теперь она не могла видеть его лица в зеркале. Она откашлялась.

— Наверное, в каждой семье все по-разному.

Эдвард сложил руки на груди и уставился в пол.

— Мы не настолько близки с братьями, как, по моим наблюдениям, бывают близки друг с другом сестры. И не так, как могут быть близки люди, принадлежащие иному классу, когда понятия о долге и обязательствах их не разъединяют. У нас есть общее наследие и ответственность за его, и, я думаю, каждый из нас, на свой манер, пытается и обязательства выполнять.

Франческа повернулась к нему лицом.

— Долг и обязательства сильно тебя обременяют?

Он встретился с ней взглядом:

— Да.