Волшебство не вызывает привыкания 3

— Это мы проверим, — расплывчато пообещал Атаман. — Смотря что наш специалист скажет.

При слове «специалист» Терещенко едва заметно хекнул, но оставил язвительный комментарий при себе. Я тоже преисполнился скепсиса, когда увидел, кто это такой на самом деле.

Спустя несколько минут один из бойцов привёл с собой худенького светловолосого мальчика лет восьми. Тот скромно уселся на краешке стула, который ему был слишком велик, и уставился куда-то в пол. Никакого детского любопытства или игривости — ребёнок выглядел понуро и даже как-то болезненно.

Платон Бабенко.

Уровня у него, как у ребёнка, пока что не имелось.

— Любопытненько… — пробормотал я. — Это и есть ваш спец?

— Да, — кивнул Андрей Васильевч. — Сразу видно, что ты уже всякого успел насмотреться. Обычно люди удивляются или думают, что мы тут розыгрышами занимаемся.

— И что он умеет?

— Сейчас увидишь. Платон, посмотри на дядю.

Мальчик поднял на меня глаза, и я невольно оторопел. Зрачков у малыша не было — лишь светло-серая радужка, будто покрытая мыльной плёнкой. Он что, слепой? Но провожатый даже не держал его за руку, да и уселся «специалист» самостоятельно, чётко ориентируясь в пространстве. Завяжи мне глаза, я тут в кабинете половину мебели лбом и коленями пересчитаю.

— Дядя хороший, — уверенно произнёс мальчуган.

У меня отлегло от сердца, а то при взгляде этих странных глаз стало как-то не по себе. Мужчины же таким ответом явно не удовлетворились, и продолжили расспрашивать Платошу, обращаясь к нему, как ко взрослому.

— А у него внутри кто-то есть, посторонний?

— Был. Очень злой, вредный. Но его прогнали.

— Мне экзорцистка помогла, — пояснил я на всякий случай. — А то от этого голоса в голове совсем житья не было.

— Он не может вернуться в него обратно? — спросил Андрей Васильевич, наклонившись вперёд.

— Его уже нет. Дядя ищет дочку, переживает, что его дом разрушен. Он никого больше в себя не впустит.

— Да я как-то и до этого никого в себя не…

— Помолчи! — перебил меня Терещенко. — Что ещё ты видишь?

— Дяде очень плохо, он болеет.

— Больные столько не едят, — проворчал вредный Комиссар.

— Это букашки, они его заставляют.

— Чего?!

— Какие ещё б… — Донец запнулся, едва не вставив слово покрепче. — …Букашки?

— Очень-очень маленькие, они его лечат.

— Он что-то принял, перед тем, как его взяли, — припомнил Терещенко. — Что это было, Тимофей?

— «Юппи», блин! — огрызнулся я, не менее потрясённый сказанным. — Мне сказали, что это эликсир жизни.

М-да, когда пил, никаких посторонних организмов внутри бутылки вроде бы не барахталось. Даже когда она рассыпалась у меня в руках, обратная сторона черепков была чистой. В длинном перечне недугов тоже никаких паразитов не высвечивалось, первым делом это проверил. Хотя, если вспомнить, что с моим интерфейсом накануне творилась какая-то дичь, особой веры ему уже нет. Ведь это пойло из совершенно иного мира. Вдруг оно не поддаётся классификации?

А я-то думал, там простые витаминчики, а оно вон как…

— Платон, они опасны? Он заразен?!

— Нет, букашки сидят в нём и никуда не выйдут. Не знаю, как объяснить. Они только его, и не пойдут к другому, даже если их перенести, вот.

— А точно лечат? — переспросил я. — Или кушают меня потихоньку?

— Нет, они хорошие, едят только плохие штуки. Вы болеете, и они стараются вам помочь. Просто у них пока плохо получается.

— Фу-уф, уже попроще, — с облегчением выдохнул Андрей Васильевич. — А больше ничего не чувствуешь, подозрительного?

— Нет. Можно, я к себе пойду?

— Да, конечно. Ты молодец. Коваль!

Из-за двери показался давешний боец, который увёл странного мальчика. Я покачал головой, и поймал себя на том, что незаметно вернулся к очередной тарелке. Голод едва утих, хотя живот уже превратился в туго набитый барабан. Что же там за магические глисты во мне сидят? Одно хорошо, что микроскопические существа, которые бултыхались в эликсире, приводили меня в порядок, а не высасывали последние соки из организма. С другой стороны, зачем богине делать такую подлянку тем, кто ей помог?

Вдобавок, местные видели те самые эликсиры, и никаких подозрений они у них тогда не вызвали. Тот же Хироши мог бы спокойно предупредить напоследок, что там отрава. Хотя вроде бы им тоже склянки вручили.

С этим уже ничего не поделаешь, но что же у Платона за класс такой? Сначала я подумал, что он Видящий, как и Эльга, но теперь меня глодали сомнения. Слишком круто получается, тут на один рентген не спишешь. Он даже мог засечь, что во мне когда-то сидела демонская сущность!

— Занятный мальчуган, — произнёс я вслух, проглотив еду. — А кто он?

— Не твоего ума дело, — отрезал Терещенко и повернулся к шефу. — Что будем делать, Андрей?

— В ИВС его, к «чудикам», — ответил глава станицы, задумчиво покручивая ус. — Пусть там пока что посидит. Посмотрим, что твои букашки будут делать.

— Может, просто отпустите меня? — выдвинул я встречное предложение. — Платоша же сказал, что я не опасен для общества.