Волшебство не вызывает привыкания 3

Колдыри понимающе заржали, сделав воздух в камере непригодным для дыхания, и вскоре к ним присоединился расписной сиделец. А от меня все благополучно отстали, посчитав ещё одним любителем нализаться всякой гадостью, лишь бы вштырило посильней.

Кровать представляла собой жесткий каркас из широких стальных полос, едва прикрытых тоненьким матрасом, но мне спалось, как на перине. Даже чёртовые паразиты, копошащиеся где-то внутри меня, особо не беспокоили. Поднялся я лишь на ужин, который проглотил за один присест, после чего хотел уже завалиться обратно, но на свою беду бросил взгляд на противоположную камеру, где тоже происходила раздача еды. И едва не поперхнулся от увиденного.

По ту сторону решёток спокойно стояла синекожая девушка в легкомысленном наряде из кожаных полос. Особо они нечего не закрывали, а скорее выставляли напоказ аппетитные формы, хоть и непривычного цвета. Даже не синего, а какого-то пурпурно-фиолетового оттенка. Но необычная кожа моментально отошла на второй план, когда я перевёл взгляд выше. Лицо вполне нормальное, даже симпатичное, если не считать чуть изогнутых рогов, торчавших из-под непослушных огненно-рыжих волос. Не такие огромные, как у настоятеля храма, но тоже внушительные. Только глаза сияли не беспощадным фиолетовым огнём, а были цвета расплавленного янтаря с вертикальным зрачком. Как у кошек и прочих некрупных хищников. Так же из-за оранжевой копны отчётливо выглядывали острые кончики ушей, никак не человеческих.

Либо там сидит стриптизёрша прямиком с празднования Хеллуина, либо…

— О! Заценил нашу соседку? — мерзко оскалился стоявший возле меня Горький.

— Да уж, такое тяжеловато не заметить, — покачал я головой.

— Эй, рогатая! — громко крикнул мой расписной однокамерник. — Дашь на себе покататься?

— А у тебя что, лишняя душонка в запасе есть? — не осталась та в долгу. — Или своей не дорожишь?

Говорила она вполне обычным звонким голосом, на чистейшем русском языке. Никакого акцента, и даже говора, как у большинства местных.

Талия.

Уровень — скрыто.

— Нехристь вонючая! — сплюнул один из алкашей, за что тут же получил нагоняй от надзирателей.

— Себя понюхай, отрыжка! — посоветовала ему обладательница рогов, скрывшись в глубине своего изолятора.

Судя по всему — женского. Так как на её место пришли две дёрганные тётки, едва не расплескавшие всю еду из-за трясущихся рук. Ещё бы им не нервничать, с такой-то синекожей красоткой под боком.

Хоть мой куцый интерфейс не смог высветить её статус и фракционную принадлежность, я почти не сомневался в том, что в соседней камере мотает срок самая настоящая демонесса.

44

— И откуда она здесь?

— Вот как раз оттуда! — Горький ткнул татуированным пальцем в пол. — Смотрю, ты оклемался малёха, раз на этот баклажан рогатый пялишься? Хотя сам ещё, как огурчик, хе-хе…

Я прислушался к собственным ощущениям и вынужден был согласиться. Сон мне явно пошёл на пользу, да и дикого голода почти не ощущалось. Что очень кстати, ведь обещанной дополнительной порции мне никто так и не выдал. Раздатчица под присмотром двух надзирателей сразу же направилась к следующей камере. Я не стал орать ей вслед и послушно сложил пустую посуду на поднос. Наверняка одним допросом дело не ограничится, и завтра у меня обязательно захотят что-нибудь уточнить. Вот тогда и отъемся.

— Так чё расскажешь? — продолжал выпытывать у меня любопытный однокамерник.

Звали кстати, Александр Белочук, но кличка шла ему как нельзя лучше. Всю правду выкладывать я не стал, ограничившись тем, что якобы прибыл сюда из Нижегородской области в поисках семьи. Что было не так уж и далеко от истины.

Почему меня посадили в камеру? Так, на всякий случай, пока мою личность не подтвердят работники Комиссара.

При упоминании Николая Терещенко лицо моего собеседника перекосилось, как от острой зубной боли. Да и остальные большой любви к нему не выражали. Тут он многим успел крепко насолить, частенько перегибая палку. Те же выпивохи с одной фамилией на двоих просто развлекались после очередного бухалова. Как оказалось, это были действительно братья, просто двоюродные. Степан Самохвалов мог изменять пластичность различных предметов, а Михаил Самохвалов обладал зачаточным телекинезом импульсного типа. Вдвоём они смеха ради запускали в прохожих всякий мусор, при этом никому особо не навредив. Ведь даже стеклянная бутылка после магической обработки пружинила почище резинового мячика. Недолго, но на один выстрел хватало.

Злобный изверг Терещенко подобных фокусов не оценил, заперев обоих в изоляторе. Горький загремел сюда же просто по тому что «рожей не вышел». Но я не сомневался, что этот тип совсем не такой невинно репрессированный, каким он себя описывал. Его навязчивые предложения перекинуться в картишки наверняка имели под собой желание оставить меня без последних штанов. Я неизменно отказывался, стараясь повернуть разговор в другое русло.