Волшебство по наследству

– Янка, что-то ты мне не нравишься... Ты какая-то бледная... – взяла ее за руку Самохина. – Хочешь, мы немедленно же пойдем домой?!

– Ну что ты! Я не стою таких жертв с твоей стороны!

Таня не успела ответить, потому что Князев их заметил и потащил к ним Витьку с Юлькой. Яне казалось, что нарядный зал сузился до размеров портрета, висящего на стене квартиры Шереметьевых. Яркие наряды и веселые лица пришедших на дискотеку девчонок и парней как бы размылись в неопределенные пестрые пятна портретной рамы, внутри которой она видела одного только Витю.

Шереметьев наткнулся на Янин взгляд и нервно дернулся. В тот же момент зазвучала медленная музыка, и Юлька немедленно положила руки ему на плечи. Они начали танец посреди зала одни, и это еще более походило на танец фигуристов. Яна нисколько бы не удивилась, если бы вдруг увидела на их ногах коньки. Она не могла отвести от них глаз. Вскоре Юлька тоже заметила потрясенную Кузнецову и, бросив на нее торжествующий взгляд, зашептала что-то Вите на ухо, почти касаясь губами его шеи.

Тогда Яна сказала себе, что на этой дискотеке уже все в порядке: Танька пристроена к Князеву, Витька – к Широковой, а ей пора идти домой, поскольку она здесь все равно никому не нужна, а значит, абсолютно лишняя. Она двинулась к выходу прямо сквозь танцующие пары. Она не планировала проходить мимо Юльки с Шереметьевым, но ее оттеснили прямо к ним, и Яна быстро отвернулась, чтобы не встречаться с ними глазами. От резкого движения головы старая детская резинка лопнула, золотые волосы рассыпались по плечам, а смешная красная божья коровка отлетела в сторону. Но Яна этого не заметила. Она думала только о том, как бы ей все это выдержать, не сорваться, не броситься бежать, не разрыдаться в голос.

Яна уже надела куртку, когда услышала:

– Ты потеряла...

Она обернулась. Рядом стоял Шереметьев и протягивал ей на ладони красную божью коровку. Яна растерянно прикоснулась к волосам. Резинки не было, зато рядом была обворожительная Юлька Широкова. Она замерла в дверях гардероба и, похоже, раздумывала, что ей лучше всего предпринять. Яна горько усмехнулась и легонько шлепнула Шереметьева по руке. Коровка упала на пол, как те драгоценные камешки в траву, а Кузнецова, резко развернувшись, вышла из клуба «Вираж».

– Яна, постой, – на крыльцо выскочил следом и Витька. – Не уходи, я сейчас! Только возьму куртку... – И он опять скрылся в дверях клуба.

Нет уж, она его ждать не станет, потому что слезы, бегущие по щекам, никак не унять. Еще не хватало, чтобы он видел ее плачущей! Да и что она может ему сказать? Разве он поверит ей после всего? А он что может ей сказать? Что без ума от Широковой? Или что-нибудь опять про Брыкуна и пропавшее кольцо? Яна размазывала слезы и шла вперед, не разбирая дороги, пока ее все-таки не догнал Шереметьев.

– Да постой же ты! – сказал он. – Я устал за тобой бежать!

Яна послушно остановилась, отвернув в сторону лицо.

– Ты плачешь? – все-таки заметил Витя. – Что случилось?

– Ничего, – односложно ответила Кузнецова.

– Когда ничего не случается, не плачут.

Яна повернула к нему мокрое лицо и выпалила:

– Ну, допустим, случилось! Ты все равно мне не поможешь!

– А вдруг?

– Тогда... помоги...

Шереметьев молча смотрел на нее, ожидая продолжения. Яна глубоко вздохнула и, наконец решившись, тихо попросила:

– Не уходи больше от меня никуда, пожалуйста... не бросай одну...

Витя исподлобья глядел на нее и ничего не отвечал.

– Вот видишь, – горько сказала Яна. – Ты не можешь мне помочь. Я знала...

– Но... как же... – наконец отозвался Шереметьев. – Тебе же не было до меня никакого дела... Может быть, это из-за Юльки?

– Может быть...

– Но это же...

– Понимай, как хочешь, – не дала ему договорить Яна. – И можешь прямо сейчас же уйти к ней обратно.

– И ты, конечно, не станешь меня задерживать?

Яна помотала опущенной головой. Слезы застилали ей глаза. Шереметьев подошел ближе. Испуганная Яна подняла к нему лицо. Он вытер пальцами задержавшуюся на ее подбородке слезу и коснулся губами щеки.

– Ты соленая, – сказал он.

– Ты меня простишь? – всхлипнула Яна.

– За что?

– Ты знаешь...

– Я люблю тебя, – просто сказал Шереметьев.

– А я тебя... – прошептала Яна.

* * *

С того вечера, когда после дискотеки ее догнал Шереметьев, Яна носила себя, как священный сосуд. Она даже по тротуарам старалась ступать осторожнее, чтобы ненароком не расплескать свое счастье. С того момента, как она ощутила на щеке прикосновение Витиных губ, мир существенно изменился к лучшему: его краски стали ярче, люди добрее, и даже апрельский дождь пополам с невесть откуда взявшимся мокрым снегом – совсем не противным.