Волшебство за поворотом

– Скажем, выглядит она очень молодо для своих лет.

Маг улыбнулся каким-то своим мыслям и с прицепившейся к нему девочкой уверенно направился к лестнице, поднялся по ней и подошел к одной из дверей, выходящих на большую лестничную площадку. Эта дверь, как и входная, открылась сама собой, пропуская гостей внутрь. Там, в большой полукруглой комнате, в глубоком кресле с высокой спинкой восседала молодая и очень приятная на вид особа. Элишка была удивлена – она ожидала увидеть высокомерную старуху или, по крайней мере, кого-то, напоминающего Старую Ларису.

– Расмус! – обворожительно улыбнулась Устина, но тут же сменила радушие на холодность. – Зачем пожаловал?

– Устина, неужели ты мне не рада? – удивился Расмус так наигранно, что любому было понятно, что он всего лишь смеется над колдуньей.

– Радоваться? – поразилась она. – Тебе?! Не ты ли натравил на меня полицию год назад?

– Не натравил, – скривился маг. – Всего лишь посоветовал им тебя проверить. Но, ведь все в порядке?

– Разумеется, – колдунья гордо задрала подбородок и перекинула ногу на ногу. – Но это не уменьшило обиду, нанесенную тобой.

Ненадолго воцарилось молчание – Расмус глядел на Устину невинными серыми глазами, а та в свою очередь высокомерно не желала обратить свой взгляд на мага. Наконец, она оторвалась от созерцания потолка и уже более миролюбиво поинтересовалась:

– Ты не представишь мне свою спутницу?

– А ты не представишь мне своего гостя?

– О чем ты? – удивилась колдунья.

Расмус лукаво улыбнулся:

– Здесь есть еще один человек – мужчина. Мое чутье не обманешь. Так ты познакомишь нас или мне самому ему представиться?

Маг отвернулся от Устины и зашагал назад к лестнице. Дверь громко захлопнулась прямо у него перед носом.

– Это мой дом! – злобно зашипела Устина, вскакивая с кресла. – Ты не смеешь ходить здесь, где тебе вздумается!

Элишке, пытавшейся все это время слиться со стеной, показалось, что в комнате стало темнее. Девушка явно чувствовала агрессию, исходившую от хозяйки дома. Элишка быстро взглянула на Расмуса, но тот, кажется, был абсолютно спокоен. Он щелкнул пальцами, и дверь снова распахнулась. Устина зарычала – дверь захлопнулась вновь. Расмус снова щелкнул пальцами… Открывание и закрывание двери повторилось около десятка раз, и Элишка поняла, что ей уже не просто страшно, а страшно скучно.

Но вот ведьма тихо прошептала что-то себе под нос и, наконец, сдалась.

– Что ж! – сказала она Расмусу. – Иди, ищи!

Расмус коротко поклонился ей и, взяв, Элишку за руку, пошел к двери в соседнюю комнату.

Глава одиннадцатая, в которой Алиса и Элишка ввязываются в драку с ведьмой

Игорь же, надеясь на то, что мать поскорее выпроводит незваных гостей, сидел в своей комнате в глубоком кресле, подперев рукой голову и вперив свой взгляд в канарейку, с которой очень ласково разговаривал, пытаясь оправдаться в том, что похитил ее и незаконно удерживал. Да еще и позволил матери превратить ее – ныне канарейку, а до этого прекрасную принцессу – в птицу, в чьем облике она и пребывает с короткими перерывами уже почти год. Даже осознавая, что птица ничего не понимает из того, что он говорит, и что она даже не замечает, что он что-то говорит, юноша продолжал свою своеобразную исповедь, чтобы хоть как-то успокоить, проснувшуюся от летаргического сна, совесть. Его даже не смущало присутствие Ярослава – пускай и в образе птицы, – который, в отличие от Марии все прекрасно слышал и понимал. И, вероятно, смеялся над юношей, потому что издавал какие-то непонятные хихикающие звуки. Игорь не был знатоком птиц, но полагал, что канарейки таких звуков издавать не могут.

Юноша строго посмотрел на Ярослава и, вежливо попросив замолчать, вновь переключил свои мысли на принцессу. Разумеется, он не был влюблен в Марию. Она красивая, милая, умная, добрая… Что там еще можно любить? Но при всем этом необычайно легкомысленная и эгоистичная особа. Игорь не знал, может ли кто-то быть более самовлюбленным, чем его мать, но склонялся к мысли, что Марии это, похоже, удалось. Устина по крайней мере, кроме себя самой любила еще и своего сына. Мария любила только себя. Игоря можно было считать героем за то, что он сумел настолько увлечь принцессу, что она решилась сбежать с ним. Что еще больше разочаровало Стального – ему не нравились легкомысленные девушки.

В общем, он не был в нее влюблен. Что, впрочем, радовало маму – Устина считала, что он не может любить никого, кроме нее. И вообще никто не может любить кого-либо кроме нее! Печально было признавать, но его мать была самовлюбленной эгоисткой. К тому же, от Игоря изначально требовалось влюбить в себя принцессу, а не влюбиться самому. По плану, разработанному Устиной, Марию следовало устранить после пары лет брака. Устина уже избавилась от Влада, от Сони можно будет не избавляться, если Игорь и Мария обзаведутся наследниками – а они обзаведутся! С Филиппом Устина делать ничего не собиралась – он уже не молод, так что… Но Игорь сомневался, что мать не ускорит естественный ход вещей.