Вольт (СИ)

Хань одновременно раздражал и… возбуждал. В этот раз Чонин ни разу не показывал ему ничего смущающего и сбивающего с толку, зато он сам… Ладно, Хань предпочитал мужчин, Чонин это уже понял, но никак не мог понять собственных реакций. Происходящее ему совершенно не нравилось, однако и на нём это оставляло следы. Как сейчас. Он испытал чувство облегчения, когда остался в одиночестве, поскольку сомневался, что смог бы скрыть от Ханя собственное возбуждение. Наверное, всему виной то, что он позволял себе заглядывать в разум Ханя - это каким-то образом влияло и на него тоже. Возможно. Но как ещё это объяснить?

Чонин медленно облизнул пересохшие губы, действительно ощутив на них вкус кофе, тронул их пальцами, провёл ладонью по шее, стёр влагу под ошейником. Потом ладонь скользнула по рубашке, задержалась на узкой полоске кожи над поясом брюк, опустилась ниже. И Чонин убедился в собственном возбуждении даже сквозь ткань брюк, прижал ладонь плотнее, словно пытался так погасить огонь. Закусив губу, мысленно отправил в адрес Ханя парочку проклятий, потому что терпеть не мог снимать напряжение самостоятельно. Ему нравилось прикасаться к различным вещам и предметам, изучая на ощупь их текстуру, но не нравилось прикасаться к самому себе. Он предпочитал чужие прикосновения собственным, поскольку это дарило куда более богатые ощущения.

И Хань был прав, когда считал Чонина чувственным. Только сам Чонин всегда относил чувственность если не к слабостям, то где-то близко. И он ненавидел выражение “сплошная эрогенная зона”, поскольку этим выражением вполне можно было его охарактеризовать. Прямо сейчас проклятая чувственность мешала Чонину жить и планировать побег. Он отличался от Ханя и интересовался иными вещами, но образы в разуме Ханя всё равно вызывали интерес. Ему это не нравилось и не могло понравиться.

Чонин вздрогнул - его ладони коснулись чужие пальцы. И он прекрасно понял, чьи же это пальцы, но промолчал и даже не открыл глаза, когда его ладонь сдвинули в сторону, а потом завозились с брюками. Он только резко втянул в себя воздух, ощутив прикосновение умелых пальцев к обнажённой коже. Пальцы уверенно сомкнулись на неоспоримом доказательстве его возбуждения, парой быстрых движений усилили эффект. После этого прохладная ладонь медленно поползла вверх от низа живота к груди, задирая рубашку. Лёгкое прикосновение мягких губ к коже заставило Чонина запрокинуть голову и закусить губу почти до крови. Невольно он поймал пальцами запястье Ханя, дёрнул и свалил на матрас, склонился над ним, вглядываясь в лицо с тонкими чертами.

- У тебя есть шанс. Один. И переломы тебе пока не грозят, - тихо сообщил ему Хань, не отводя глаз.

- Не понимаю, - честно признался Чонин.

- Это я не понимаю, чего ты ждёшь. Или ты смелый лишь в фантазиях и намерениях, а на самом деле ничего не стоишь?

Чонин продолжал смотреть на него и лихорадочно думать. Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы сказать правду и признаться, что Чонин никогда ничего подобного не делал. Если сказать об этом или позволить Ханю догадаться, тот, несомненно, поймёт всё правильно и сообразит куда больше, чем следует. Он сообразит, для чего Чонину понадобилась эта игра, и сообразит, как именно Чонин забирает чужие дары. Допустить подобное Чонин не мог. Но заниматься сексом с парнем он, чёрт возьми, не собирался! Только если он сейчас ничего не сделает, то…

Хань спокойно расстёгивал свою рубашку и смотрел чуть насмешливо, как будто действительно сомневался, что Чонин хоть что-то сделает. Заглянув в его разум, Чонин лишь убедился, что верно всё понял. Хань не собирался терпеть те фантазии, что Чонин ему показывал прежде, поэтому и давал этот шанс. Хань ничего не имел против секса, но не располагал данными, которые подтверждали бы у Чонина наличие подобных склонностей, поэтому он подозревал, что Чонин что-то задумал. И подозревал правильно, но позволить ему выиграть Чонин не мог. С другой стороны, Чонин не представлял, что же теперь делать и как.

- Значит, - медленно начал он, - если я тебя поцелую, ты ничего не станешь мне ломать? И если я зайду дальше…

- Ты настолько не веришь моему слову? - с едва заметной улыбкой уточнил Хань.

- У меня есть основания, не так ли?

- Допустим. Но сейчас я именно там, где ты хотел меня видеть. У тебя есть шанс претворить твои мечты в реальность. И?

- Но… почему?

- Не веришь в собственную неотразимость? - Хань даже не пытался скрыть иронию.

- Не верю, что ты хоть кого-нибудь считаешь неотразимым. Тем более, меня.

- Почему же? У меня на тебя стоит. И ты не можешь обвинить меня во лжи. Достаточно просто снять с меня одежду и проверить. Вот в твоём случае я уже не так уверен. Убеди меня делом, а не словами и силой воображения. - Хань тихо фыркнул и снова слабо усмехнулся. - Хотя бы попытайся. Если сможешь, конечно.