Вольт (СИ)

- Вспыхиваешь, как спичка, - выдохнул ему в губы Хань и жадно поцеловал, теснее прижавшись всем телом и позволив ощутить, что оба испытывают возбуждение в равной степени. После поцелуя Хань отстранился и приподнялся, провёл пальцами по потемневшему от прилившей крови стволу и очень медленно стал опускаться. Чонин вновь с силой зажмурился и закусил губу, лишь бы не застонать в голос от невыносимо приятного давления. Гладкое и горячее, слегка пульсирующее, мягко, но плотно обхватывавшее его напряжённую плоть… Всё увереннее, всё глубже. Он резко втянул в себя воздух и непроизвольно качнул бёдрами, рванувшись навстречу Ханю и погрузившись в его тело настолько глубоко, насколько было возможно. Слабый, но удовлетворённый стон стал хорошей наградой.

Распахнув глаза, Чонин посмотрел на Ханя. Тот сидел на его бёдрах, напряжённо выпрямив спину и запрокинув голову, тяжело дышал и не знал, куда деть руки. Спустя миг Хань наклонился, легко прихватил нижнюю губу Чонина зубами, потянул, потом отпустил и потёрся щекой. Чонин бросил ладонь ему на затылок, привлёк к себе и скользнул языком меж приоткрытых губ. Манящий соблазн - Хань. Когда он чуть прикусил кончик языка Ханя, тот довольно резко мотнул головой и приглушённо застонал от боли, которую причинил себе сам. И Чонин вспомнил, как Хань хотел, чтобы ему сделали больно. И он по-прежнему этого хотел даже сейчас, только Чонин не собирался оправдывать эти ожидания. Потому что сам он точно не желал причинять боль. Не так и не сейчас, когда Хань казался ему уязвимым и надломленным.

Чёрт знает, что это такое и почему Хань вообще пошёл на это - Чонину пока не хватало умения использовать украденный у Ханя дар на всю мощность, но он собирался действовать сам, по собственному выбору. Чонин всегда предпочитал бить не в спину, а в лицо. И сейчас, на его взгляд, причинять боль Ханю было бы подлостью.

“Я чертовски сентиментален. Однажды это выйдет мне боком…”

Он медленно провёл ладонями сверху вниз по влажной от пота спине Ханя, чуть сжал бёдра и притянул к себе, мягко проникнув в податливое тело ещё глубже. Хань отстранился, обхватил его запястья пальцами и, удерживаясь за них, откинулся назад, плавно приподнялся, словно хотел освободиться от присутствия Чонина в своём теле, но потом резко опустился, позволив Чонину вновь заполнить его до отказа. Это напоминало томный танец, пропитанный острыми ощущениями, неторопливый и чувственный. Им обоим хотелось ускорить темп, но оба сдерживались изо всех сил и старательно сохраняли заданный ритм.

Чонин поймал пристальный взгляд Ханя и после не отпускал его. Чуть опущенные веки, опасный блеск из-под ресниц, приоткрытые влажные губы, хриплое неровное дыхание, стремительное мелькание кончика языка, крупные капли пота на висках и на лбу… Теперь это лицо, что прежде подошло бы ангелу, напоминало лицо грешника. И Чонин не знал, кто из них лучше и желаннее. Или хотел сразу обоих. И томность их странного танца становилась всё невыносимее.

Хань отпустил левое запястье Чонина, тронул рукой грудь, накрыл тёмный сосок и нарочито медленно провёл по возбуждённой вершинке подушечкой большого пальца. Сам виноват… Чонин резко дёрнул его к себе, с силой прижал к груди, в один миг перекатился и вжал Ханя в матрас собственным телом. Они забыли о томном ритме, увязнув в череде жадных и торопливых поцелуев. И ладони обоих беспорядочно скользили по светлой и смуглой коже. Капли пота тоже перемешивались, когда они прижимались друг к другу.

С протяжным стоном Хань запрокинул голову, позволив Чонину припасть губами к его шее. Его пальцы вцепились в жёсткие тёмные волосы Чонина, ухватились за пряди, чтобы притянуть к себе ещё ближе, и Чонин не возражал - отстраняться он не собирался. Не только шея, но весь Хань обладал необыкновенной изысканностью. Хорошее сложение, правильное, но такое… идеальное, что оно казалось утончённым и аристократичным. И на фоне смуглой кожи Чонина кожа Ханя напоминала драгоценный китайский фарфор, раскрашенный красными пятнами - следами от губ Чонина.

Что ж, красным Чонин его раскрасил, осталось добавить немного белого. И Хань вздрогнул под ним от сильного толчка, приоткрыл мягкие губы, чтобы сделать рваный вдох и вновь задохнуться от очередного толчка. Его брови едва заметно изогнулись, придав лицу одновременно немного удивлённое и соблазнительное выражение.

- Сильнее… - хрипло велел он из последних сил и сорвался на слабый стон, но тут же жёстче вцепился в волосы Чонина и притянул к себе, чтобы соединить их губы и обменяться неровным дыханием.

Они рвались друг к другу и одновременно словно бы пытались друг друга оттолкнуть. Потому что близость сводила с ума так же сильно, как её отсутствие. Вместе никак и порознь тоже никак. Хотелось освободиться от зашкаливающего удовольствия, которое сейчас больше напоминало пытку, но и остановиться всё равно что умереть или обречь на другую, не менее жестокую, пытку.