Вольтижеры

Борис ШТЕЙМАН В О Л Ь Т И Ж Е Р Ы

Вольтижеры – отряды стрелков, с недавнего времени (с 18… года) набираемые правительством для того, чтобы они заодно с жандармами помогали полиции.

 (П. Мериме)

Мальчику шесть лет. Он гуляет с детьми по бульвару под опекой Елены Ивановны. Он свободен. В кармане у не­го револьвер. Он с наслаждением ощупывает его ребристую ру­коятку. Это лучше, чем подарок. Он его нашел. Правда, на ру­коятке царапина. Но это ничего. Наоборот. Значит, он уже был в деле. Мальчик подходит к скамейке. На ней, накрывшись газетами, лежит старушка. Она безмятежно храпит, под ска­мейкой пустая бутылка. Мальчик смотрит на старушку. Кажет­ся, и тогда так было, когда он сильный и взрослый шел по бульвару. По сухим шуршащим листьям… Елена Ивановна бол­тает со знакомой теткой. Если он заступит за черту, она за­кричит пронзительно: "Женя! Вернись!" А когда он подойдет, скажет: "Поиграй с ребятами! Не надо далеко уходить!" Он обходит спящую старушку и присаживается за скамейкой. От старушки исходит скверный запах, хоть нос зажимай! Хочется опробовать оружие. Он достает револьвер. Тяжелый… Не какая-нибудь там игрушка! То, что он собирается сделать, нехорошо. Но это уже сильнее любого запрета. Он стреляет у самого ее уха. И, замерев, ждет. Старушка делает протяжный хриплый вдох и... продолжает сладко храпеть. Ему досадно и весело одновременно. Он снова идет по бульвару...

I. Привет, оружие!

Евгений Павлович вышел из электрички. На платформе кроме него никого не было. Он спустился вниз по ступенькам. И уверенно пошел мимо железнодорожного переезда к мосту. Сла­бо тлели лампы редких фонарей. Слева за бетонным забором тем­нели корпуса завода. «Ну и местечко! - с тревожным любопыт­ством подумал Евгений Павлович. - Вот где душегубством-то заниматься! Лучше не найти!» Он вышел на мост. Внизу прожекторы полосами выхватывали из темноты железнодорожные пути. Они то бежали параллельно, то ненадолго скрещивались, чтобы снова разбежаться. Изредка с гулом проносились тепловозы. Женский голос, многократно усиленный динамиками, монотонно и раскатисто возвестил: «Маневровый! Перегоните седьмой на второй!»

- Нинка! Ты? - крикнул, в темноту Евгений Павлович и спустился вниз по насыпи, продираясь сквозь кусты. «Наверняка, здоровый зад, большая грудь. А лицо простое, милое и глаза озорные. Вечером водка, капуста и, возможно, даже колбаса...» - представил он себе идиллическую картину. Пошел по шпалам. Добрался до небольшого кирпичного домика посреди путей. В диспетчер­ской сидела Нинка и гундосила в микрофон.

- Привет! - сказал ей Евгений Павлович.

- Привет! - ответила Нинка, повернув голову.

- Я вот зашел... это... поболтать, в общем. А вечером можно было бы к тебе... Да вот, видишь, повестка, - он достал из кармана бумажку и покрутил ею в воздухе. - Наверно, се­годня уж не получится.

- Я тоже сегодня не могу, - с сожалением сказала Нинка. - Видишь, сколько работы! Один маневровый всю душу вынул!

- Тогда в другой раз! - предложил Евгений Павлович.

- Смотри, не обмани! - она шутливо погрозила пальцем и снова запричитала в микрофон: «Седьмой! Ну, кому сказано! Пе­регони на второй!»

Евгений Павлович выбрался снова на дорогу и подумал: «Нельзя так упрощенно представлять рабочий класс! Ведь, на­верняка, все по-другому! И никакая там не Нинка, а... Верка! Небось, костлявая, с нечистым лицом... И нечего к ней и ходить! У них, по-видимому, точно такое же верное в кавычках представление об интеллигенции... Надо будет в следующий раз узнать у Нинки. Не забыть! - приказал он себе. - А что интеллигенция? Всег­да боится власти, презирает ее и лебезит перед ней. Тьфу, на нее! Прости господи!» - перекрестился Евгений Павлович и по­трогал в кармане повестку, пытаясь угадать, только ли ему по­везло или же многих накрыло.

Невольно ускорил шаги. Справа виднелся забор с колючей проволокой наверху. За ним находилась овощная база. Оттуда пробивалась крепкая вонь от гниющих овощей. Раньше Евгения Павловича частенько посылали туда вместе с другими от инсти­тута… Вокруг по-прежнему не было ни души. «А ведь мог бы рисовать не хуже Сальвадора Дали! - неожиданно пришло ему на ум. - Ей богу! Не хуже!» При этом он споткнулся и чуть не упал. «Это только так кажется! На самом-то деле хрен полу­чится... - попытался он урезонить себя. - У меня прочное положение в лаборатории! Всегда замещаю начальника, если что... Где же это проклятое строение два?» - забеспокоился Евгений Павлович. Впереди, он помнил, должна быть какая-то старинная заброшенная то ли сторожевая, то ли пожарная башня. Из крас­ного кирпича. И действительно перед ним неожиданно выросла эта развалюха. Дальше, правда, ходить ему не доводилось.

Начался пустырь. «Зловещий», - определил его Евгений Павлович. Затем пошли гаражи с хорошими крепкими замками. «Видать, кооперативные», - предположил он. Потряс один из них неизвестно зачем. Откуда-то сбоку выскочил заспанный молодой парень.

- Что? Кто? - заорал он.