Volume IX: The Age of Voltaire

Пресвитерианская кирка оставалась почти фанатично преданной кальвинистской теологии. Каждое воскресенье люди шли пешком - иногда за две или три мили - в церкви, сурово лишенные украшений, и слушали многочасовые проповеди и молитвы, подчеркивающие фатальность предопределения и ужасы ада. Библия была ежедневным источником вдохновения в каждой шотландской семье; в 1763 году Хьюм, язвительно преувеличивая, подсчитал, что в Шотландии на каждого мужчину, женщину и ребенка приходится по две Библии.64 Проповедники были людьми малообразованными, но искренне и трогательно набожными; они жили в строгой простоте, и их пример и наставления способствовали укреплению стабильности и целостности шотландского характера. Старейшины и служители каждого кирка строго следили за поведением и речью прихожан; они наказывали за сквернословие, клевету, ссоры, колдовство, блуд, прелюбодеяние, любое нарушение субботы, любое отклонение от их ужасного вероучения. Священнослужители осуждали танцы, свадебные торжества и посещение театра. Они по-прежнему проводили суды над колдовством, хотя казни за него стали редкостью. В 1727 году по такому обвинению были осуждены мать и дочь; дочь спаслась, а мать была сожжена до смерти в бочке с смолой.65 Когда британский парламент (1736 г.) отменил закон, карающий колдовство смертью, шотландская пресвитерианская община осудила эту отмену как нарушающую прямое повеление Библии.66

Тем временем приходские школы, содержащиеся кирками, и "бурские школы", поддерживаемые городами, готовили студентов к поступлению в университеты. В Эдинбург, Абердин, Сент-Эндрюс и Глазго приезжали жаждущие знаний юноши из всех сословий - как с ферм и из мастерских, так и из особняков лэрдов и баронских залов. Рвение к знаниям окрыляло их, и они переносили любые лишения в своих поисках. Многие из них жили в холодных чердачных комнатах и питались в основном овсянкой, которую периодически привозили с отцовской фермы. Профессора тоже были стоиками, редко получая более шестидесяти фунтов в год. В университетах едва ли не меньше, чем в приходских школах, основу учебной программы составляло богословие; кроме того, преподавались классики и немного естественных наук; шотландский ум был приобщен к светской мысли Европы. Фрэнсис Хатчерсон, занимавший кафедру моральной философии в Глазго (1729-46), отбросил догматические дискуссии и основывал свою этику на естественных основаниях. И студенты, и профессора стали приверженцами арианской ереси, согласно которой Христос, хотя и был божественным, но не был соравным или соприродным Богу-Отцу. Шотландский автор в 1714 году отметил "большую популярность среди наших молодых дворян и студентов" Гоббса и Спинозы.67 Маленькие компании молодых людей, опьяненных эмансипацией, создавали клубы - "Серное общество", "Адский огонь", "Драгуны Демирипа", - с гордостью проповедуя атеизм;68 Возможно, они смешивались с якобитскими недовольными. Ведь Шотландия, за исключением тех купеческих классов, которые были связаны с английской экономикой, все еще трепетала перед памятью о Стюартах и мечтала о том времени, когда Яков III или его сын снова поведут шотландцев через границу, чтобы восстановить шотландскую династию на британском троне.

 

VIII. БОННИ ПРИНЦ ЧАРЛИ: 1745 ГОД

Яков III исчерпал себя в тщетных попытках возглавить экспедицию в Англию или Шотландию. В 1719 году он женился на Марии Клементине Собеской, внучке самого знаменитого короля Польши. Это был несчастливый брак, но он подарил Джеймсу сына, чье милое лицо и живой нрав - возможно, восходящие к Марии, королеве Шотландии, - были гордостью и проблемой его родителей. Англия называла Чарльза Эдуарда Стюарта "Молодым претендентом", Шотландия - "Бонни Принцем Чарли". Воспитанный в разладе, обученный противоречивым верованиям католическими и протестантскими наставниками, Чарльз вырос с неважным образованием, но со всеми прелестями спортивной юности и пылкой головой, жаждущей короны. Герцог Лирийский был в восторге от "великой красоты" мальчика, его веселых карих глаз и светло-каштановых волос; смелый наездник, хороший стрелок, тело шести футов ростом и создано для войны, "могучий игрок в гольф", искусный музыкант, грациозный танцор - это, по словам герцога, "самый идеальный принц из всех, кого я когда-либо встречал".69 Чарльз осознавал свои достоинства, которые время от времени делали его неуправляемым. В 1734 году, еще четырнадцатилетним мальчиком, ему разрешили попробовать себя в войне в составе испанской армии при Гаэте; возбужденный этим боевым крещением, он с трудом дождался возможности захватить Англию.