Волжане

Веремуд тяжело вздохнул, соскочил с коня и нехотя пристроился рядом с полусотником. Чрезмерная подозрительность ветлужцев выматывала ему душу. Не то чтобы он желал сбежать или чем-нибудь навредить, но выкинуть что-нибудь вздорное и посмотреть, как этот третий отреагирует, ему очень хотелось. Однако понимал, что портить отношения с этими воями себе дороже — и доверие можно потерять, и жизнь.

Гнедой скакун выметнулся из-за поворота и остановился, взрывая копытами мягкую от нападавших в этом месте хвойных иголок землю. Миг, и всадник вновь рванул поводья, отправляя усталого коня в обратную сторону. С усилием взяв в намет, тот разметал хлопья пены по сухой траве и исчез за ближайшими деревьями.

— Ну вот и гости пожаловали! — печально подвел итоги полусотник, прячась за крупом коня. — Как бы стрелами сразу не угостили от щедрот своих. Прикройся, что ли!

«Это ты здесь гость… — ухмыльнулся про себя Веремуд, узнав умчавшегося воина. — А пришли свои. Пусть не хозяева, но и не чужие этой дороге люди».

Брат выехал первым. Видимо, мельком заглянувший на поляну отрок узнал его в лицо. Вот только безусый молодец не разглядел пустые ножны, поэтому Прастен остановился, его взгляд сразу посуровел и приобрел подозрительную остроту, заставившую выехавший следом десяток безмолвно окружить своего предводителя. Провинившийся отрок, пришпориваемый проступком, подъехал ближе и уставился на обезоруженного руса.

— Опасности нет, пусть подъезжает ближе… — Веремуд незаметно загнул палец на руке, демонстрируя, что свободен в своих поступках.

Прастен соскочил с коня незамедлительно, лишь махнул рукой вперед по дороге, отправив троих воев разведывать окрестности. Подойдя ближе, он молча сграбастал Веремуда в объятия и, отойдя на шаг, выжидательно посмотрел на стоящего перед ним незнакомца.

— Прастен, то правая рука ветлужского воеводы, объявившегося прошлым годом у черемисов. Иоанном звать. Он же на железе сидит вместе с теми эрзянами, что на Выксунке земли держат, верно, ты слышал уже про это. — Веремуд перевел дух, выложив брату почти всю суть разом, и перешел к самому трудному: — Я сам у него в полоняниках, но лишь до той поры, как приведу его на наши земли и сведу с боярами. — Заметив недовольство в глазах брата, Веремуд поспешил заметить: — Я словом своим связан, да и виной… О том чуть позже, не гневайся понапрасну. Воинов у него чуть поменьше, чем у тебя, но в обиду его не дадут.

— И передай своим людям, — перехватил инициативу ветлужский полусотник, — чтобы не бряцали оружием, если заметят что-то подозрительное. Вокруг лишь мои ратники, и более никого на десять верст нет.

Прастен задумчиво кивнул одному из своих воев, который внимательно прислушивался к разговору чуть поодаль, и вновь повернулся к собеседнику:

— Разрешишь с братом наедине слово молвить?

— Конечно, и пусть расскажет тебе, куда и зачем мы путь держим. Все попроще будет объясняться потом.

Рус дернул щекой, но ничего не ответил, лишь потянул Веремуда в сторону, где долго вслушивался в горячий шепот брата. Так же молча он вернулся и словно ни в чем не бывало продолжил беседу с незнакомцем:

— И кто же ты будешь, мил-человек?

— Калика перехожий, — поддержал предложенный тон полусотник. — Только вместо посещения святых мест хожу по земле русской да потчую местный люд богатствами, в ней зарытыми. Кому-то железо предлагаю, другим иное, не менее ценное… Есть время нас выслушать?

Перехватив нетерпеливый кивок Веремуда, Прастен отбросил в сторону словесную шелуху ветлужца, не став к ней придираться, и нехотя согласился:

— Выслушаю, хотя и недосуг мне.

— Что так?

— По следам нашим рать идет немалая, едва оторвались.

— Кто именно?

— Степняки за разоренные станы свои отомстить хотят. Не боишься с ними столкнуться, лясы со мною точа?

— Тебе их вежи зачем понадобились?

Прастен скрипнул зубами, недовольный настырными вопросами чужеземца, но все же выдавил из себя ответ, искоса поглядывая на брата:

— Выдумали, злодеи, селиться около торной дороги, чтобы потом ее терзать своими набегами!

— Кипчаки? — недоуменно переспросил Веремуд. — Что они забыли в этих лесах?

— Не совсем в лесах, но за границу половецкого поля они заступили… — поморщился Прастен. — Да и не приказывал мне никто их об этом спрашивать. Знай гони ворога в спину да бери добро, им нажитое, вот и весь сказ. Вот если бы Анбал Хисам или его отец поручили мне степнякам колыбельную спеть…

— А что, — вмешался полусотник, — с наместниками Сувара и Мардана ты лично беседу имел?

— С дуба рухнул, ветлужец? — не слишком почтительно отреагировал Прастен. — Кто меня до них допустит?

— Хм… со мной это может и выгореть.

— С тобой, — жестко прервал его Веремуд, — мы оба лишимся своих чубов!

— Тебе, судя по всему, — не замедлил усмехнуться Иван, — терять уже нечего! Потерявши голову, по волосам не плачут! А вот братцу твоему, прежде чем принимать решение, нужно меня выслушать!

— Выслушаю, выслушаю, чуть погодя… — Прастен оглянулся на своих воинов и зычно скомандовал: — Становимся на ночлег! Возы в круг! Чужеземцев в лагерь пускать лишь по моему приказу!