Волжане (СИ)

И не потому не предпринял, что до упомянутого «сопляка», допустили лишь его и Маркужа и их обоих недоросли держали на прицелах самострелов, предвосхищая любые опрометчивые шаги.

И даже не потому, что Веремуда школьники отвели куда-то в лес на излечение от непростой раны, полученной им при уходе от эрзянского князя, и ссориться с лечцами не входило в планы Прастена.

Просто он о мальчике слышал и уже воочию наблюдал, к чему тот готовится. Уже знал, что тот не отступит, а потому речи Маркужа были для него пустой болтовней. Точнее, завесой, которой он прикрывал собственную нерешительность, вызванную потугами понять, что на уме у малолетнего предводителя школьников, меряющего сейчас неслышными шагами опушку леса рядом с выселками. И продолжалось это с того момента, когда он в гордом одиночестве явился на переговоры с ветлужцами.

Конечно, вначале Прастен попытался сговориться с буртасцем, представившимся - ему Алтышем и личным посланником ветлужского воеводы. Мрачного вида боярин с четким движениями бойца и желтоватым, как у покойника лицом, впечатление производил. Как и трое опытных воев, его сопровождавших и облаченных в полностью закрывающие тело железные доспехи.

Однако в ответ на все вопросы Алтыш лишь кивал в сторону, предлагая обсуждать все дела с предводителем сурской школы недорослей. Сказал, что полностью ему доверяет, а сам вскоре уедет прочь. Дела, мол, не терпят, будет тут стычка или нет. В общем, говорить отказался наотрез. И Прастену пришлось с зубовным скрежетом отправиться к школьникам. А точнее к главе этих малолетних скоморохов, которые вызывали лишь горькую усмешку своим возрастом, несмотря на все их облачение. Собственно что-то такое Прастен и предполагал, но никак не ожидал, что у мальчишек не будет солидного взрослого прикрытия. Воронежских недорослей по крайней мере, в собственные походы пока не отпускали. Да и предводитель той школы хотя и был молод, но выглядел гораздо старше представленного ему сейчас юнца.

Именно поэтому он и сделал глупость, попытавшись все решить нахрапом. Показал половинку серебряной тамги и сказал, что вскоре под его начало прибудут вои, а пока он берет школьников под свою руку.

Конечно же, Прастен ожидал, что тот будет упираться и даже намеками пошлет его в далекое пешее путешествие, обтекаемо дав понять, что чужак ему не указ. Думал, что может увидеть смачный презрительный плевок под ноги, поскольку уже не раз замечал подобное у наглых не по возрасту воронежских юнцов, подчиняющихся лишь своему главе и ветлужскому воеводе. Он даже предвкушал, как уломает мальчишку подчиниться, пусть не сразу а когда прибудут его люди! Точнее если прибудут.

Однако тот показал ему кое-что посущественнее плевка.

И сразу стало понятно поведение буртасца.

Железными бляхами обладали лишь ветлужцы, которым их воевода безоговорочно доверял, а потому они могли говорить его голосом. И таких было наперечет. Даже Твердята, властвующий над воронежцами, не имел права на подобную привилегию, поскольку жил по своему покону.

Так что слухи о юнцах, обладающими знаками полного воеводского доверия, широко распространились на Дону, достигнув и ушей Прастена. А одного из них, который и стал позже главой воронежской школы, он даже знал лично, познакомившись с ним в третий месяц своего, так называемого плена, и сразу восприняв его всерьез.

Когда его попросили (именно попросили, а не приказали) позаниматься с

одним из подростков Прастен только фыркнул. И нарвался. Выбитая из сустава рука у него тогда еще полностью не зажила, и мальчишка два раза из десяти пробил его защиту. Владение же боевым ножом у новика было столь филигранным, что Прастен сразу вспомнил воя, снявшего с него чуб вместе с кожей.

Как оказалось, тот его и обучал.

— Да и отец мальчишки, оказавшийся главой еще немногочисленных тогда донских ветлужцев, был не последним бойцом. Степь Петр знал, половецкие ухватки и хитрости были ему ведомы, и это почти сразу сказалось на отношении к нему местных. Через год после первой встречи Твердята даже поставил его тысяцким, несмотря на возмущение некоторых сотников, поначалу, не принявших возвышение чужака. Однако после этого в войско валом пошли железные доспехи, и неуемное ворчание резко сошло, на нет, поскольку стоимость брони была небольшой, да и бралась ветлужцами в основном скотом.