Волжане (СИ)

— А! Эти с мокшей, почти не соприкасаются, в основном за Иделью живут, где у них стольный город. Но таки да, рядом с Сурой тоже владения.

— Вот и я про то. Иногда и не разберешься, где кончаются одни и начинаются другие. В любом случае, проскакивать земли, мокшанского князя без позволения, значит обрести в какой-нибудь момент себе неприятности на заднее место, а потому понести потери торговые. Оно нам нужно?

— Ныне на тракте тоже лихие людишки…

— А куда деваться? Он почти заброшенный стоял, пока Аеповская орда в степи хозяйничала, почти всех половецких ханов по Волге и Дону под себя подмяв, так что развелось там всякой нечисти без счета. Кстати, передал бы ты Твердяте, где еще людишек он может себе набрать. Нечисть, она не от хорошей жизни заводится. Голод, лишения, месть, в конце концов… А у вас хоть и неспокойно, но сытно!

Прастен неуверенно качнул головой, но с разговора не свернул.

— А ты вроде бы и рад разгрому тех половцев, что Булгару противостояли? Аепа ведь тесть князю суздальскому, а тот с вами…

— А тот с нами торгует и в родстве не состоит, — урезонил его мальчишка. — Остальное наносное.

Однако в ответ Прастен недоверчиво хмыкнул, и решил попытать собеседника еще раз.

— Слышал я еще, что не лихие людишки ныне развлекаются на тракте, а князь Ярослав своим рязанским молодцам попустительствует. Да и Мономах этому не противится, потому что дорога Хорысданская не столь к нему, сколь в Таврику ведет…

— Князь муромский? Не поклеп ли?.. В любом случае нам с ним не по пути, а уж если вспомнить недавние его дорожные поборы и вражду с эрзянами!..

— То есть то что по этому тракту и невольников иногда водят, тебя, как ветлужца, не смущает?

Мальчишке как-то странно сверкнул на Прастена глазами замешкался и медленно произнес.

— Точно знаешь? По сию пору только слухи об этом ходили, но… — слова явно давались ему с трудом, — не мне решать, что с этим делать. Сначала нужно с буртасцами сговориться, что тракт в нужном нам месте хранят.

— То есть посланец воеводы и к ним отправится?

— Ну да, и к ним тоже. Он им соплеменник, а потому легче в тех местах язык найдет, чем кто-либо иной.

— Можем сопроводить, если надо, нам по пути.

— Наверняка не откажется, но предложи ему лично.

Прастен слегка задумался, но потом решительно кивнул головой и спросил, подводя мальчишку к нужной ему самому теме.

— Из всего этого следует, что зорить дорогу хорысданскую, дабы подмять ее под себя, у вас и мыслей нет? С булгарами ссоры не ищете?

— С чего бы? Зубы у нас только на учельского наместника, да и с тем уже не враждуем… — мальчишка все же не сдержался, зло оскалился и вывалил.

— Время еще не пришло! Ни для него, ни для невольников, что по тракту водят!

Прастен хмыкнул, удовлетворенно кивнул и вернулся к прерванной теме.

— Раз ты такой разумный и ссору с булгарцами затевать не спешишь, зачем в пекло лезешь, вставая на пути суварцев? Не лучше ли мужам старшим да посланнику воеводы вашего с поклоном к ним выйти да отступное предложить? Позора в том никакого, монеты у вас водятся, а набега, дай Бог, избежите… Даже о судьбе эрзянского князя можно сговориться, если нужда есть, да плата будет годной! Я сам могу к ним отправиться, заодно и за свою поруганную честь вступлюсь! Есть у вас чем отдариться?

На самом деле на инязора и его попытку принудить братьев к союзу с ним, Прастену было глубоко наплевать. Вырвался из его лап и ладно. Даже за ранение Веремуда он не собирался мстить, тот сам нарвался на неприятности.

Однако ушедшая от мальчишки весточка могла резко повлиять на его собственное положение, да и за перешедших сегодня под его руку людей он был уже в ответе. Нужно было срочно предпринимать хоть что-то, пока ситуация не вышла из-под его контроля полностью.

А ведь начиналось все неплохо.

Инязор действительно ускакал прочь, но не разбираться в шалостях школьников, а встречать самого Анбала Хисама не доехавшего до деревни засветло совсем чуть-чуть и расположившегося со своими людьми на отдых всего лишь в получасе езды от нее! Вернувшись после этого к себе и обнаружив, что русы и наемники сбежали, он сразу же повернул своих коней им вслед и нагнал беглецов на полпути к выселкам, благо те шли пешком, а несколько своих лошадей вели в поводу, навьючив пожитками. Преследователей было явно меньше, но князь в ярости спешился и бросился с обнаженным мечом прямо к дюжему Маркужу.

Направить на него оружие соратники эрзянина не осмелились.

Во-первых, не по чину, а во-вторых, ушли без крови, умудрившись обезоружить и связать оставшихся преданными своему предводителю сородичей. Кроме того, наемники еще несколько часов назад состояли на службе инязора. Как тут поднять топор на родовитого соплеменника, которого еще недавно обещали защищать?