Воображаемые девушки

Можно было подумать, что жители Олив поднялись на поверхность и ждали, когда мы начнем говорить. Они вырвались на свободу и старались заглушить свои первые за последние сто лет земные вдохи, чтобы слышать, что она будет говорить про них. Они ползли по холму, скользили по крыльцу, прижимали свои липкие руки к стенам. Они не боялись заноз. Они нашли «вдовью площадку». Они прижали свои мокрые уши к оконному стеклу и слушали.

Возможно, так оно и было. Возможно.

– Ты видела их? – спросила я.

Руби слабо кивнула.

– А Лондон?

– Конечно.

Я призналась, что девчонка обратилась в воздух прямо у меня в руках, но Руби даже глазом не моргнула. Я сказала, что видела, где она спит.

Сестра и на это не ответила.

– Ты могла утонуть, и это была бы моя вина, – вместо этого произнесла она. – У тебя никогда не было младшей сестры, поэтому ты не можешь знать, что я чувствовала. Что до сих пор чувствую. Как каждое утро я встаю и думаю о том, чему почти позволила случиться.

– Почти, – прошептала я.

– Почти, – подтвердила она. – Ради тебя я сделаю все что угодно – все. И я делала. Хочешь знать, что происходит, когда ты подвергаешь опасности свою младшую сестренку? На что это похоже?

– На что?

– Хочется умереть. Улечься под колеса грузовика, чтобы он переехал тебя столько раз, сколько понадобится, чтоб вкатать в асфальт. Когда принимаешь ванну, хочется бросить в нее фен. Хочется сделать все, только бы этого никогда не случалось.

И тут она улыбнулась. Глаза в стенах и окнах видели ее улыбку, но ничего не могли поделать.

– И вот я сделала.

По моей спине пробежали мурашки.

– Сделала, – повторила она. – Спасла тебя от утопления. Отдала им ее вместо тебя.

Стоило ей это произнести, как правда обрушилась на меня, словно водопад, струи которого бьют и бьют и еще долго продолжают бить по тебе после того, как ты был им сброшен. Я начала вспоминать. Как поплыла – но так и не доплыла до конца – через водохранилище. Тело в лодке не всегда было там, чтобы спасти меня от утопления.

Но Руби не поняла, что я что-то вспомнила.

– И теперь я устала. Посмотри на мешки под моими глазами. – Она подняла глаза, и я действительно увидела их: две лиловые чужеродные припухлости на ее лице. Я видела, как завиваются мелкими кудряшками ее волосы. Как на ее локтях появились сухие пятна и как между бровей залегла морщина. Я видела, что она принесла свою жертву. Ее усилия поддерживать все, как оно было, нанесли ущерб ее телу.

– А сейчас нам лучше лечь спать, – сказала Руби.

Она почти сразу погрузилась в глубокий сон, такой крепкий, что я не смогла бы разбудить ее.

Во сне ее лицо омрачилось. И она не разговаривала.

Эту последнюю ночь в доме мы провели вместе, и Руби цеплялась за меня, словно мы плыли на плоту в безбрежном океане, у нас давно закончилась еда и кому-то из нас предстояло уйти, уйти вниз, чтобы не съесть другую.

Той ночью мне не снились сны. Зато я вспоминала. Я вспомнила ночь два года назад, ту самую на камнях у края водохранилища, ту самую, которую засунула в бумажный пакет, потом в носок, скатала его и спрятала в дальнем ящике своего сознания, где хранилось все самое ужасное.

Плавать в водохранилище было противозаконно, но мы все равно это делали. И было невозможно переплыть его посреди ночи, но я решила попробовать. Моя сестра помогла бы мне добраться до другого берега – как если бы держала руку у меня под животом, поддерживая меня, чтобы никто не видел, – но вот только иногда она слишком много о себе воображала. Она посчитала, что ей не придется мне помогать. Она подумала, что я действительно смогу опуститься на дно и достать оттуда сувенир.

Потом я почувствовал, что вода становится холодной, и когда ледяной омут оказался со всех сторон, меня потянули вниз.

Мелькнула мысль об Олив. Может, они послали за мной – чтобы две холодные руки схватили меня и утащили на дно? Не это ли произошло? Не потому ли я наглоталась воды и не могла вздохнуть?

«Руби права», – думала я. Потому что я ощущала на себе их взгляды, взгляды жителей Олив, слышала, как они звали меня по имени: они уже знали, как меня зовут.

Она не ошиблась и в другом случае. Чем ближе я опускалась к Олив, тем меньше была моя потребность в воздухе. В моих легких было достаточно кислорода, чтобы продержаться в течение нескольких лет.

Наверное, в тот самый момент я утонула.

Потому что потом была только темнота.

А потом – ничего.

Но не потому что я умерла, а как раз наоборот. Я не умерла, потому что моя сестра обладала способностью подчинять себе весь мир, этот талант был у нее с самого детства. В панике она сделала первое, что пришло ей на ум: спасти меня, даже если это означало пожертвовать кем-то другим.

В одну короткую секунду Руби подняла меня из этой холодной глубины. Она послала мне лодку, за которую я могла бы подержаться, когда мне понадобилось отдышаться.

Я не спускалась в Олив, теперь я точно это вспомнила. Кое-кто другой занял мое место, чтобы я могла остаться здесь.

21 Не уходи