Воображаемый друг

Мать Кристофера глянула на тележку – проверила, удобно ли сидеть Кристоферу. Увидела, что с ним все в порядке, а вот с покупателями творилось нечто несусветное. Все были на взводе. Чуть не дрались за последние упаковки. Ругали кладовщиков за нерасторопность. Мать Кристофера, глядя в пол, двинулась дальше. Наполнив тележку, она вернулась в аптеку за лекарством для Кристофера. Провизор пререкался с каким-то стариком.

– Еще раз спрашиваю: аспирин у вас в загашниках есть? – настаивал старик.

– Все перед вами, – отвечал аптекарь.

– Сходите проверьте в своих…

– Все перед вами, – перебил работник аптеки.

– Мне аспирин необходим для разжижения крови!

– Следующий!

Кипя от злости, старик ушел. Мать Кристофера заметила, что он чешет ногу. Снова повернулась к провизору, который взглядом сказал ей: «Полюбуйтесь на этого козла» и сложил таблетки для Кристофера в белый бумажный пакетик.

– Принимать во время еды или натощак? – спросила мать Кристофера.

– Инструкции почитайте. Следующий!

Рассчитавшись за лекарство, мать Кристофера пошла платить за продукты. Очередь выстроилась огромная, а работала только одна касса. За ней сидела хрупкая девочка-подросток. Очень миловидная. На нее наседал какой-то мужлан в грязных ботинках.

– Я двадцать минут стою. Какого черта не открываете вторую кассу?

– Простите, сэр. У нас работать некому – все на больничном, – отвечала юная кассирша.

– Тогда шевелись быстрее, соплив…

– Эй, чего к девчонке прикопался? – окоротил его стоящий сзади здоровяк.

– Тебя не спросил.

– А ты спроси!

Чтобы охладить страсти, потребовалось вмешательство охранника. Мать Кристофера дожидалась, когда уляжется буря. Стоявший перед ней парень обернулся и стал бесцеремонно разглядывать ее покупки. Ткнул пальцем в картонку молока и расплылся в гнусной ухмылке.

– Куда столько? У самой-то молочная ферма вон какая!

Мать Кристофера никогда не пасовала перед хамами. Против таких типов был только один прием.

– Ты, сморчок. К сыну моему не суйся, а то я ручонки твои шаловливые живо пообломаю!

Парень посмотрел на нее в упор.

– Курва.

– А че, всем нравится, – с непроницаемым видом сказала она.

Кипя от злости, тот наконец отвернулся. Мать Кристофера нашла глазами охранника и одарила его кокетливой улыбкой, чтобы задержать возле кассы. Пока юная кассирша пробивала ее покупки, мать Кристофера убедилась, что «любитель молока» сел в свой внедорожник. Кассирша закашлялась. Видимо, тоже подхватила грипп. На ее бейдже читалось имя: ДЕББИ ДАНЭМ.

– Мрачная пора, верно, Дебби? – спросила мать Кристофера.

– Ад, – без улыбки ответила девушка. – Следующий!

Мать Кристофера не выходила из магазина, пока не разъехались все мужчины из очереди. Она знала, что «молочник» способен вернуться и где-нибудь ее подкараулить. Где нет камер видеонаблюдения. Нет фонарей. Она уже попадала в такие передряги. И училась на своих ошибках.

Но ведь научилась.

Домой они могли бы доехать минут за десять, но на дороге были заторы. Пробка растянулась на добрых три мили. Автомобили все время сигналили. гудели. Опускались оконные стекла, и в темноту вырывались голоса:

– Заснул там, что ли?

– Давай, проезжай!

Добравшись, наконец, до начала пробки, мать Кристофера поняла, что все стояли из-за одной-единственной аварии.

– Ротозеи, – подумала она вслух.

В пикап врезался олень. Животное застряло в окне со стороны водителя. Казалось, будто олень нарочно метил в того, кто за рулем. Водитель безвольно обмяк; фельдшеры скорой помощи обрабатывали рану. Олений рог, как кол, пропорол руку. Вдруг мужчина поднял глаза. Сердце у матери Кристофера екнуло: водителем оказался «молочник». Она знала, в темноте ее не видно, но все равно казалось, что этот пошляк смотрит прямо на нее и в голове у него вертится одно слово.

Курва.

Мать Кристофера без задержек проехала место аварии и решила не возвращаться на девятнадцатое шоссе. Чтобы снова не попасть в пробку. Она свернула и стала петлять по маленьким улочкам.

Проехала мимо старого дома Олсонов на углу. Кристофер тем временем приложил голову к холодному стеклу. Намерзший на нем иней растаял – так сильно горел лоб. Добрались наконец домой. На чердаке бревенчатого особнячка напротив, сидя у окна на чердаке, дремала все та же старушка.

С подъездной дорожки мать Кристофера заехала в гараж. Быстро вылезла из машины. Обойдя ее, открыла дверцу со стороны Кристофера.

– Выходи, солнце. Мы дома.

Кристофер не шевельнулся. Он неотрывно смотрел сквозь лобовое стекло. Как неживой, только облизывал сухие потрескавшиеся губы. Мать Кристофера наклонилась и взяла его на руки. Давным-давно она не носила его из машины домой на руках. Тогда он был таким маленьким. Теперь он так болен.

Не распускай нюни, черт подери.