Воображаемый друг

– Так и быть, чувачок, подскажу тебе, как отсюда выбраться. Но сперва ты мне ответишь, где его искать, – мурлыкал он. – Четыре входа. Три выхода.

Мысли у Кристофера заметались. Домик на дереве и страшный сон – вот две дороги из четырех, ведущих на воображаемую сторону. А где еще две? Он хотел припомнить, как сюда попал. Но вспоминался только яркий свет. И крик.

– Это для тебя последний шанс, дружочек. Мы тебе зла не желаем. Ей-богу, ни-ни. Но если вздумаешь утаивать, где он прячется, мы сами правду из тебя вырежем.

– Да не знаю я.

– Сдается мне, все ты знаешь, чувачок.

– Откуда мне знать?! Он ведь сбежал! – взмолился Кристофер.

– Так, да не так. Это ты помог ему сбежать. Почувствуй разницу. Он куда-то намылился. И наверняка тебе рассказал, в какие края.

– Не знаю.

– А ты подумай хорошенько, Кристофер. Вы как пить дать назначили место встречи. Где и когда ты с ним увидишься, дружочек?

О встрече они не договаривались. Но соображать требовалось быстро. И он солгал.

– У школы.

– Не умеешь ты врать, чувачок.

– Я не вру.

Плохой Кот больше не улыбался. Он глубоко и отрешенно вздохнул.

– Сестра, готовьте этого к операции.

Изображение на телеэкране исчезло; вместе с ним исчез и Плохой Кот. Медсестра взяла кровавую губку и принялась обтирать Кристоферу грудь и руки.

– Очень прошу, мэм. Помогите мне, – зашептал он.

Женщина его не услышала. Она знай напевала себе под нос. Завершив кровавое обтирание, она сняла каталку с тормоза и вывезла Кристофера в коридор.

– Куда вы меня везете? – взвился он. – Где я?! На воображаемой стороне?!

Сестра не ответила. Знай себе напевала ту же мелодию. «Голубая луна». И толкала перед собой каталку. Колеса проворачивались со скрипом. Одно – кривое, будто косолапое. Скрип-скрип-скрип.

В одной из палат находился мистер Хендерсон. Он сидел в койке, сжимал руками окровавленное горло и пытался звать на помощь. Но не мог произнести ни звука. Изо рта вырывалась только кровь. Она пузырилась, и пузырьки эти взмывали кверху, а потом лопались, будто махонькие воздушные шарики, и каждый приглушенно вскрикивал. Внезапно проснулся больничный репродуктор, как старая радиоточка, включенная в розетку. Настал жуткий миг ожидания, а потом коридор огласился гулкими звуками.

– Цок-цок, чувачок. Почти приехали, – объявил Плохой Кот.

Медсестра толкала перед собой каталку. Скрип-скрип-скрип.

– Это для тебя последний шанс, дружочек. Ей-богу, самый распоследний. Скажешь, где он прячется, тогда не будем заезжать в следующую дверь.

– Куда меня везут?!

– Ой, лучше тебе этого не видеть, дружочек. Считаю до трех. Готов? Раз. Два.

Медсестра направила каталку к двери. Скрип-скрип-скрип.

– Три!

Дверь отворилась. Кристофера на миг ослепило. Приглядевшись, он различил искаженные стонами и рыданиями лица. Когда глаза немного привыкли к яркому свету, Кристофер понял, что почти все лица – детские. Все – беззубые. Детей посадили в круг, словно для игры. В центре круга, под ярким рефлектором, свисающим с потолка, стоял холодный металлический стол с многочисленными инструментами.

Это была операционная.

Наготове стоял врач в полном хирургическом костюме и белой маске. Глаз его Кристофер не видел. Медсестра втолкнула в детский круг каталку с Кристофером: его тут же облепили дети. У них сверкали глаза.

Кристофер в ужасе отворачивался. Дети с воем запрыгали, как мартышки в зверинце. Каждый хотел выкрикнуть: «Скажи, Кристофер, куда за ним бежать!», но без зубов несли какую-то несуразицу:

– Шкашшши крииишшштошшер кудасссаним бишшшать!

В центре операционной медсестра поставила каталку на тормоз вплотную к металлическому столу. Хирург, требуя тишины, поднял руку. Дети повиновались. К каталке медленно подошел врач. Каждый его шаг отдавался гулким эхом. Хирург занес скальпель, серебристый, поблескивающий. И заговорил голосом Плохого Кота:

– Кристофер, мы не желаем тебе зла, дружочек, но чтобы выудить рыбу, нам потребуется наживка. Просто скажи, где он прячется, – и дело с концом. Ой, как не хочется нам этим заниматься, но ничего не попишешь. Ей-богу, ничего не попишешь.

Покосившись на холодный металлический стол, Кристофер вдруг увидел там Дэвида Олсона. Дэвид лежал с закрытыми глазами. Уснувший? Мертвый? Неужели она пронюхала, что Дэвид помог славному человеку бежать? И за это его покарала? Неужели Дэвида пытали?

– Часики-то тикают, Кристофер. Если не ответишь, мы вырежем тебе язык. Может, без тебя он разговорится, дружочек.

Кристофер вгляделся в толпу, надеясь увидеть кого-нибудь из своих. Друзей. Маму. Славного человека, примчавшегося на помощь. Но кругом были только чужие.

– Ой, да никто тебя не спасет, – фыркнул доктор. – Разве что откроешь нам, где его искать. – Белки докторовых глаз начали темнеть, как будто их заливали черной краской. – Так что развяжи язык – или прощайся с ним.

– Не знаю я, где его искать! Клянусь! – вскричал Кристофер.

Хирург вздохнул.

– Ладно. Сестра… наркоз, будьте добреньки.