Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

Средневековая империя считалась продолжением империи Октавиана и Константина. И можно сказать, что Брейгель в духе традиции просто напоминал о том, что Христос, Спаситель мира, вочеловечился в пределах державы, которой было суждено стать христианской и превратиться в опору истинной веры. Однако, как предполагают историки, послание, заложенное в эту деталь, было далеко не столь лестным для Габсбургов.

В тот год, когда Брейгель писал «Перепись в Вифлееме», в Нидерландах поднялось иконоборческое движение, направленное против Католической церкви и ее культа, но превратившееся в мятеж против власти империи. Тяжелый налоговый гнет и репрессии против кальвинистов привели к тому, что в 1566 г. они начали громить церкви и монастыри. В 1567 г., чтобы восстановить контроль над Нидерландами и искоренить ересь, туда был послан с экспедиционным корпусом герцог Альба, который развернул репрессии против мятежников и силой добился умиротворения. Однако в 1572 г. война вспыхнула вновь, и в 1581 г. северные, кальвинистские, провинции провозгласили независимость от испанской короны. Так возникла Голландская Республика (Республика Соединенных Провинций). Южная часть Нидерландов (в том числе и Антверпен, где работали сыновья Питера Брейгеля Старшего – Питер Брейгель Младший и Ян Брейгель Старший) осталась под властью Габсбургов. Вероятно, что Питер Старший, нарисовав имперского орла над сборщиками податей в Вифлееме, не просто следовал давней традиции, а говорил зрителю о габсбургском гнете, который им был так знаком, а многим из них так ненавистен[296].

I.3.7. Питер Брейгель Старший. Избиение младенцев. 1565–1567 гг.

Royal Collection Trust. Windsor Castle

То, что имперский орел в представлении Брейгеля соотносился с насилием и угнетением, видно по его «Избиению младенцев» (1565–1567 гг.), которое сейчас хранится в Виндзорском замке (I.3.7). На этой картине Вифлеем, в который вошел отряд воинов, посланных царем Иродом, чтобы убить новорожденного Царя Иудейского (Мф. 2:16), тоже выглядит как заснеженный фламандский городок. Однако, хотя солдаты и рыщут по улицам, мы не видим убитых младенцев. Дело в том, что эта картина, вскоре после создания попавшая в коллекцию императора Рудольфа II Габсбурга (1576–1612) в Праге, кем-то была отредактирована – и все жестокости и убийства пропали.

Младенцы, которых в самом центре протыкает копьями группа воинов, превратились в домашнюю птицу. Воин на первом плане, отнимающий у матери ребенка, в переделанной версии уводит осла. Еще один тащит за шею гуся. Третий вместо младенца пытается вырвать у матери горшок. По всей картине жертвы Ирода превращаются в кульки, мешки и даже кучи домашней утвари, лежащей на снегу. Однако над ними все так же горестно рыдают матери. Кровавая резня сменяется грабежом. Как эта картина выглядела изначально, видно на рентгеновских снимках и ее копиях, созданных самим художником и его сыном Питером Брейгелем Младшим. В 1604 г. Карл ван Мандер в «Книге о художниках» описывал эту работу как «Избиение младенцев», но в описи 1621 г. она уже значилась как «Разграбление деревни».

Судя по копиям этого полотна, у предводителя Иродова отряда (или это сам царь?) раньше была длинная борода, возможно призванная его уподобить герцогу Альбе[297]. Но, даже если картина была написана до 1567 г., когда тот появился в Нидерландах, и даже если Брейгель не позволял себе столь открытого выпада в адрес испанского владычества, на его «Избиении» важна еще одна правка. На табаре элегантно одетого всадника (герольда?), к которому обращается с мольбой группа крестьян, первоначально были нарисованы пять золотых крестов на золотом фоне – герб Иерусалимского королевства, который порой использовал Филипп II Испанский. Однако позже – чтобы не вызывать опасных ассоциаций между Иродом и христианнейшими владыками из дома Габсбургов – этот флаг был записан[298].

скорпион: евреи и дьявол

История скорпиона как антиеврейского символа восходит по крайней мере к XIII в. С того времени это членистоногое стали помещать на знамена Синагоги, которая олицетворяла еврейский закон (I.3.8)[299]; на знамена воинов, эскортировавших осужденного Христа на Голгофу (I.3.9); на алебарды солдат, которые охраняли его гробницу и проспали момент, когда он воскрес из мертвых (I.3.10); даже на черный нимб Иуды Искариота – апостола-предателя, который к позднему Средневековью в католической проповеди окончательно превратился в архетип иудея (I.3.11). Да и в текстах страстны́х мистерий XV – начала XVI в. предательство Иуды и коварство иудеев уподобляли укусам скорпиона[300]. Откуда взялись такие образы?