Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

То, что главным маркером, идентифицировавшим (бывших) еретиков, стал именно крест, важнейший христианский символ, может показаться парадоксальным. Это был атрибут крестоносцев (cruce signati – «осененных крестом»). После 1095 г., отправляясь в Святую землю, чтобы освободить Иерусалим и христианские святыни от неверных, они пришивали к одежде «знак креста». Его носили на правом плече (поскольку на нем Христос, следуя на Голгофу, нес крест для распятия), на груди, на той же высоте посреди спины и т. д. Некоторые особо фанатичные крестоносцы даже татуировали знак креста у себя на теле. Чаще всего кресты, вырезанные из ткани, были красного цвета, но встречались и другие варианты. В ходе Третьего Крестового похода (1189–1192 гг.) воины из разных наций отличались друг от друга цветом креста: у фламандцев он был зеленым, у англичан – белым, у французов – красным. Получив крест из рук священника, его обладатель уже, как считалось, не мог отказаться от участия в походе. Ведь он был связан обетом, который должен исполнить под страхом апостольского проклятия и отлучения от Церкви. Крест служил подтверждением статуса крестоносца, военной эмблемой, символом христианского триумфа, оберегом от дьявола и знаком покаяния[426]. Именно в покаянной роли он в начале XIII в. превратился в маркер еретиков, пожелавших (вынужденных) примириться с Церковью.

Требования для бывших катаров, аналогичные тем, что ввел св. Доминик, были утверждены на Тулузском соборе 1229 г. Его созвали после того, как графу Раймонду VII, ранее противостоявшему крестоносцам, пришлось подчиниться королю Франции и дать обязательство искоренить на своих землях ересь. В частности, епископы, собравшиеся в Тулузе, постановили, что катары, вернувшиеся к вере, должны переселиться из деревень, охваченных ересью, туда, где живут католики; они не имели права занимать публичные должности и заключать юридические сделки. В качестве покаяния катары были обязаны к верхней одежде пришить два креста, отличные от нее по цвету[427].

В дальнейшем это требование неоднократно подтверждалось и конкретизировалось другими соборами. В 1246 г. провинциальный синод, собравшийся в Безье, зафиксировал форму и размер крестов: по вертикали – две с половиной ладони, по горизонтали – две ладони, по ширине линий – три пальца; цвет – croceus, т. е. шафраново-желтый. По одному такому кресту следовало носить на груди и на спине. Подобные знаки предназначались для бывших еретиков, которые добровольно пришли с покаянием и не были слишком запятнаны.

Чем тяжелее проступок, тем сложнее и заметнее становилась маркировка. Виновные в клятвопреступлении или те, кто подталкивал к нему других, были обязаны добавить к обоим крестам еще одну поперечную планку длиной в ладонь – такие кресты называли «двойными»[428]. Сами нашивки кающимся выдавали инквизиторы, причем, видимо, в нескольких экземплярах, так как кресты требовалось прикреплять ко всей верхней одежде и периодически подновлять. Что важно, их нужно было носить не только на улице, но и дома и даже в застенке. Этим они отличались от еврейских знаков – кругов или колец (см. главу «Как узнать предателя? Тело Иуды»). Тот же Нарбоннский собор 1227 г. требовал, чтобы иудеи ходили в одежде с нашивками, только когда покидают свое жилище[429]. Крест как инструмент покаяния нельзя было снять, даже будучи в одиночестве.

Система из одинарных и двойных крестов продолжала применяться и в XIV в. Эта стигма была распространена не только на кающихся катаров, но и на вальденсов, некоторых бегинов с бегинками и другие группы, которых подозревали в религиозной неблагонадежности. Кающимся еретикам запрещалось занимать публичные должности, практиковать некоторые профессии (например, быть врачами), и они находились под пристальным присмотром со стороны духовенства. При этом церковные власти – например, инквизитор Бернар Ги (ок. 1261/1262–1331 гг.), автор одного из самых известных «пособий» по борьбе с ересью «Практика розыска еретической скверны» (Practica inquisitionis heretice pravitatis, ок. 1324 г.), – порой призывали окружающих не высмеивать кающихся с крестами, не притеснять и не прогонять их, ведь, отчаявшись и озлобившись, они могут вернуться к своим заблуждениям[430].

Как и иудеи, (бывшие) еретики, само собой, стремились уклониться от ношения покаянных/позорных знаков. К примеру, в 1252 г. некий Бернар Сэссак признал, что заплатил 20 су аббату Монтольё за то, что тот помог ему получить от епископа Каркассона прощение и разрешение не носить кресты (тот же аббат помог жене Раймона Мореля избавиться от крестов за покупку обтесанных камней для врат аббатства)[431].