Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

С помощью Schandbilder пострадавший стремился опозорить своего обидчика, сообщал всем, что тот не достоин доверия, и пытался принудить его отдать долг или компенсировать другой нанесенный ущерб. При заключении сделок или оформлении ссуды право на подобные меры в случае нарушения обязательств даже порой оговаривалось в специальном пункте договора (Scheltklausel). И такое давление, насколько мы можем судить, нередко оказывалось эффективным. Ведь позорные письма и изображения подрывали доверие к изобличенному, показывали, что его слову нельзя доверять, вредили ему в делах и подрывали его социальный капитал[445].

Как и на итальянских pitture infamanti, на немецких Schandbilder применялось множество визуальных приемов, призванных уязвить и обесчестить изображенного. Провинившегося представляли казненным: четвертованным на колесе или повешенным – часто за ногу, вниз головой (I.4.14). Такая смерть была не только очень мучительной, но и особо позорной. Вместе с «казненным» – чтобы усилить удар по чести – часто переворачивали и его герб[446]. Виновного изображали сидящим задом наперед на осле или свинье. Порой вдобавок он прикладывал свою печать – олицетворение его личности, данного им слова и деловой репутации – к смердящему заду животного. На «позорном образе», который в 1468 г. граф Эрвин фон Глейхен заказал, чтобы атаковать рыцаря Вернера фон Ханштайна, была сделана подпись: «Я прикладываю мою печать к заду этой старой лошади, поскольку не сдержал своих обещаний, которые были зафиксированы печатью на бумаге»[447]. На некоторых из таких изображений печать подвешивали на заду у старой клячи или свиньи, так что по ней стекали экскременты[448]. Этот мотив, вероятно, напоминал зрителям о распространенных тогда в Германии антисемитских изображениях (Judensau, на которых евреи целовали зад огромной свиньи).

I.4.14. «Позорный образ», заказанный в 1438 г. рыцарем Иоганном фон Лёвенштайном. На нем изображен граф Людвиг I Гессенский. Ноги «казненного» клюют вороны, а рядом с ним висит его перевернутый герб.

Frankfurt am Main. Institut für Stadtgeschichte (Stadtarchiv). Reichssachen I. № 3605

I.4.15. «Позорный образ» с изображением Ганса фон Юдмана. 1490 г. (копия XVII в.).

München. Bayerisches Hauptstaatsarchiv

На некоторых из Schandbilder появлялись и демоны. В 1490 г. два иудея из Регенсбурга, Сайдро и Исаак Страубингеры, заказали «позорный образ», на котором их обидчик, Ганс фон Юдман, был повешен вниз головой (I.4.15). Рядом на виселице качался его перевернутый герб с тремя остроконечными шапками, похожими на юденхуты. Как уже говорилось, повешение за ноги или за одну ногу считалось чрезвычайно позорной смертью. А потому так часто казнили преступников-иудеев[449]. Подпись под изображением гласила, что Ганс фон Юдман нарушил слово, которое подтвердил подписью и печатью, а потому заслуживает бесчестья. Рядом с виновным стоит рогатый демон, который бьет его по голове ногой и замахивается на него палицей[450].

Историки, изучавшие итальянские pitture infamanti, немецкие Schandbilder и похожие на них бесчестящие или сатирические сцены, давно задаются вопросом, нет ли у них чего-то общего с «магией образа», которая была чрезвычайно распространена в позднее Средневековье и в раннее Новое время. Она основывалась на убеждении, что воздействие на изображение передается изображенному. Сделай из воска куклу, напиши на ней имя возлюбленной и с помощью определенных слов и ритуалов ее привороти. Возьми такую же куклу, нареки ее именем недруга или раздобудь гравюру с изображением государя, которого считаешь тираном. Вонзи в образ иглы, прочти молитву или заговор, призови дьявола – и в теле того, кому ты хотел навредить, поселится болезнь или он вовсе умрет.

Хотя одни и те же люди могли заказывать «позорные образы», обращаться к услугам магических консультантов или сами проводить колдовские ритуалы, очевидно, что механизмы их работы были различны. Магия должна была действовать напрямую, буквально и автоматически (вонзили иглу в куклу или портрет – жертва заболела). В отличие от нее, эффективность «позорных образов» лежала в символической и социальной плоскости. Они атаковали не физическое, а социальное тело человека – его честь, доброе имя и память о нем. Тем не менее, когда мы говорим об обществах, где вера в магию образа была настолько сильна, нельзя исключать, что порой к символическому примешивалось и магическое. Возможно, что у тех, кто заказывал «позорные образы», и у тех, против кого они были направлены, существовал смутный страх, что сцены, где они висят на виселицах, их расчленяют или их атакуют демоны, могут нанести им и прямой физический вред[451].

щит св. иуды: геральдическая пародия и протестантская пропаганда