Воображая город: Введение в теорию концептуализации

Достижения современной квантовой физики подорвали убедительность данного тезиса – сегодня довольно сложно говорить о существовании универсального и гомогенного «объективного космического времени», – но какое дело феноменологии до квантовой физики? Во-вторых, это субъективное время: проживаемая длительность, или dur'ee. Такова темпоральность нашего потока сознания или сновидения. «Я» сновидца заключено в субъективном времени и практически не имеет выхода к внешнему миру (хотя и во сне мы продолжаем стареть – наше тело существует в объективном времени даже тогда, когда наше «Я» погружается в субъективный поток переживаний)15. На пересечении двух этих («несоциальных») временных перспектив локализованы две других – социальных – темпоральности.

Одна – гражданское стандартное время, время календарей. Шюц пишет:

Поскольку стандартное время примыкает к космическому времени, его можно измерить нашими часами и календарями. Поскольку оно совпадает с нашим внутренним ощущением времени, в котором мы переживаем свои рабочие акты, когда – и только когда – мы бодрствуем, оно направляет систему наших планов, которой мы подчиняем наши проекты, таких как планы на жизнь, труд и досуг. Поскольку оно является общим для всех нас, стандартное время делает возможной интерсубъективную координацию различных индивидуальных систем планов [Шюц 2003: 12].

Другая социальная темпоральность – «живое настоящее». Это ситуативное время, время «здесь и сейчас», в котором мы действуем и коммуницируем с другими. Партнер по коммуникации

шаг за шагом выстраивает мысль, которую хочет передать мне, прибавляя слово к слову, предложение к предложению, абзац к абзацу. Пока он делает это, мои интерпретирующие действия следуют за его коммуникативными действиями в одинаковом ритме. Мы оба, я и Другой, переживаем текущий процесс коммуникации в живом настоящем… Коммуникатор испытывает текущий процесс коммуницирования как рабочую операцию в своем живом настоящем. Я, слушатель, также со своей стороны испытываю собственные интерпретирующие действия как происходящие в моем живом настоящем [там же: 10].

В какой темпоральности существует сообщество? Какая временная перспектива делает возможной его солидарность?

Кажется, что наиболее очевидный ответ на этот вопрос – «живое настоящее». Именно в нем мы синхронизируем свою субъективную темпоральность (dur'ee) с темпоральностью другого. («Мое синхронное участие в текущем процессе коммуникации Другого устанавливает новое измерение времени… В подобным образом установленном Мы-отношении мы оба – он, обращаясь ко мне, и я, слушая его, – проживаем наше обоюдное живое настоящее… Мы стареем вместе» [там же: 11].) Однако Шюц дает иной, на первый взгляд, совершенно «нефеноменологический» ответ на этот вопрос. Все конкретные ситуативные темпоральности вложены в общее стандартное гражданское время. Таким образом, именно время календарей делает возможным координацию и синхронизацию временных перспектив членов сообщества. Именно стандартное гражданское время, а не живое настоящее оказывается условием существования интерсубъективного «коммунального» мира.

ПГТ Мишелевка – это сообщество, в котором стандартное гражданское время перестает выступать общим знаменателем, горизонтом социальной ритмизации. Все, что остается в распоряжении жителей поселения – живое настоящее, темпоральность «здесь и сейчас». Их «Мы-отношение» ситуативно и коммуникативно. Сообщество как нечто, выходящее за рамки каждой конкретной ситуации взаимодействия, исчезает в условиях безвременья.