Воображая город: Введение в теорию концептуализации

У старшего поколения помимо жизни при заводе есть опыт Великой Отечественной войны. Можно предположить, что именно благодаря ему старики гораздо легче перенесли закрытие завода. И именно поэтому их образ жизни сегодня так отличается от образа жизни большинства жителей поселка. Для представителей среднего поколения жизнь при заводе была единственной исторической реальностью. Завод обеспечивал их работой и создавал повседневный временной ритм. Они были приспособлены к этому миру, знали его правила и лазейки, умели жить в его повседневности и следовать ходу его времени. В отличие от стариков у них не было опыта жизни вне завода, который бы позволил научиться самостоятельно структурировать время. Молодое поколение, не заставшее «золотого века» поселка, имеет о нем лишь смутные представления. У этого поколения нет навыков планирования времени. Перед их глазами разворачивалась жизнь их родителей, которые жили сегодняшним днем [там же: 261–262].

4. Исчезает понятие свободного времени. Простейшие и обычно не требующие больших временных затрат повседневные операции – мытье посуды, мелкий хозяйственный ремонт, прополка небольшого придомового огорода – могут занимать несколько дней, поскольку не ограничены во времени никакой иной формой активности.

Вместе с исчезновением общего временного горизонта жизни сообщества начинается и распад социальных связей. Два этих процесса идут параллельно. Так возникает явление гетерохронии.

Гетерохрония, описанная исследователями-антропологами в Мишелевке, куда реже наблюдается в больших городах. (Противоположное явление – принудительной институциональной синхронизации – хорошо знакомо тем, кто жил в религиозных общинах; яркий пример подобной синхронизации – соблюдение Шаббата в ортодоксальных кварталах Иерусалима.) Однако мы периодически становимся свидетелями (и участниками) детемпорализации, распада общего временного горизонта городской жизни. Например, в период длительных новогодних праздников, в отсутствие институционального принуждения, ритмы жизни отдельных семей и индивидов перестают подчиняться общей логике синхронизации: отход ко сну и пробуждение уже не заданы жесткими социальными императивами.

В отличие от антропологов [Hall 1983], социологи куда чаще уступали искушению «объяснить» темпоральное измерение жизни сообщества его, сообщества, собственной морфологией [Zerubavel 2003]. Отсюда идея множественности социального времени: сколько сообществ – столько темпоральностей. В отношениях сообщества и времени второе, как правило, мыслилось в качестве производного от первого. Однако заметим, в приведенной выше объяснительной модели время не является зависимой переменной. Д. Димке и И. Корюхина не говорят: остановился завод => распались социальные связи => деформировалась временная перспектива. Скорее, наоборот, рассинхронизация и детемпорализация были одной из предпосылок распада социальных связей и локального сообщества. Но такое утверждение предполагает принципиально иную концептуализацию времени.

Четыре времени Альфреда Шюца

Феноменологическая социология в лице Альфреда Шюца предложила свой способ соотнесения темпоральности и социальности. С опорой на работы Эдмунда Гуссерля и Анри Бергсона Шюц выделил четыре временные перспективы, существование которых приходится принимать во внимание исследователю-социологу. Во-первых, это объективное время физических процессов:

Его можно зарегистрировать соответствующими приборами и измерить нашими хронометрами. Это опространствленное, гомогенное время [Шюц 2003: 8].